|
С этими двумя существенными поправками картину, нарисованную Денлапом, и его исторический анализ можно признать в JJ основном верными. Заслуга его состоит в том, что он сумел, идя с конца, противоположного тому, с которого начал свои исследова^ ния Сержи, прийти к тем же результатам. Сержи шел от Декарта и пришел к современной психологии с раздирающим ее противоре- УЧЕНИЕ ОБ ЭМОЦИЯХ чием между противоположными концепциями эмоций. Денлап шел от этой современной научной контроверзы и пришел к Декарту с его противоречивой теорией страстей. Оба исследования, таким образом, идя с противоположных концов, встречаются в одной точке и совпадают в окончательных результатах и выводах. Это может служить лишним доказательством того, насколько главные картезианские проблемы являются не случайными и побочными реминисценциями в современной психологии эмоций, а единственными подлинными и действительными ее основаниями, насколько вся современная психология эмоций, со всеми ее достижениями и противоречиями, является картезианской в истинном смысле слова, не только из-за исторической связи с учением Декарта, но и из-за того, что она до сих пор живет и дышит, борется и страдает в заколдованном кругу этого учения. Декарт для современной психологии эмоций не отдаленное прошлое, а самая живая действительность сегодняшнего дня. Как известный герой Мольера, сам того не подозревая, говорил настоящей прозой, так современная психология эмоций, сама того не сознавая, говорит классической и чистой прозой картезианского «Трактата о Страстях души». Но оба исследования — Сержи и Денлапа — совпадают еще в одном пункте первостепенной важности. Денлап, как мы видели, вынужден признать, что Джемс, допуская существование чисто духовных и независимых эмоций, дополняя свою периферическую теорию спиритуалистической концепцией, придерживался фактически психофизического параллелизма. Безотносительно к Джемсу Сержи устанавливает ту же самую связь центрифугальной теории эмоций в учении Декарта с параллелизмом. Таким образом, фактическое совпадение Декарта и Джемса перерастает в глубочайшее, философское родство обоих мыслителей. Центрифугаль-ная теория восприятий, говорит Сержи, занимает весьма определенное место в истории картезианского параллелизма. Картезианское учение о страстях и теорию Джемса объединяет не только наличие периферической и центральной гипотез о происхождении эмоций, но и нечто гораздо более важное, именно общее решение психофизической проблемы, общий ответ, который они дают на вопрос об отношении мышления и протяжения, души и тела в человеческом чувстве. Без этого пункта наш анализ обоих учений был бы неполон. Поэтому рассмотрим в заключение главы этот последний пункт настоящей части нашего исследования. — 246 —
|