Необыкновенное путешествие в безумие и обратно: Операторы и Вещи.

- Вы слишком напряжены. У вас мышцы как автомобильная резина, - комментировал он жизнерадостно, разминая мне спину. Я вернулась домой и рухнула в постель. Меня охватила страшная усталость.

На следующий день я снова отправилась к психоаналитику. После третьего визита Операторы исчезли.

Часть третья.

Иссохший берег и волны.

Голова как иссохший берег. И так в течение десяти дней. Казалось, что кожа на голове натянулась до такой степени, что того и гляди лопнет какой-нибудь нерв. В голове пустота и сушь, словно безжалостная рука выковыряла мозг и заполнила голову прокаленным на солнце прибрежным песком. Ах, да, ведь ее выскоблил Паук. Тут я вспомнила, что Операторы - это плод бреда. Жуткий мир Операторов и Вещей не существует. Все это - не что иное, как безумие. Безумие. Слово повисло над берегом, а тот с легким удивлением взирал на него. Безумие. Словно я принялась окапывать дерево у себя на заднем дворике и вместо корней обнаружила залежи урана, как я слышала, весьма занятного вещества. Открытие не вызвало никакого страха, а лишь легкое удивление. Иссохший берег спокойно взирал на уран, испытывая даже некоторое облегчение от того, что это уран, а не Операторы.

Настороженная внимательность, не покидавшая меня в безумии, куда-то испарилась. После нескольких случаев, когда я чуть не попала под колеса автомобилей, мне все меньше хотелось выходить из дома. С чтением тоже ничего не получилось: знакомые слова смотрели на меня, как лица друзей, чьи имена я не могла вспомнить. Я по десять раз перечитывала один и тот же абзац, не понимая смысла, и закрывала книгу. Радио я тоже не могла слушать, его звуки вгрызались мне в голову, как дисковая пила. Осторожно перейдя улицу, я отправилась в кино и высидела до конца фильма. Все, что я увидела, - большое количество бродивших на экране и бесконечно говоривших людей. Я решила, что отныне все свое время буду проводить в парке, наблюдая за плавающими по озеру птицами.

Аналитика особенно раздражал иссохший берег. Он попросил меня лечь на кушетку и говорить все, что придет в голову. Ничего не приходило. Поскольку аналитик не отставал, я стала описывать потолок. Тогда он указал на стул, куда я послушно переместилась с кушетки, и стал задавать вопросы. Я понимала их смысл, но ничего не могла придумать в ответ.

- Не уверяйте меня, что у вас в голове ничего не происходит, - кипятился аналитик.

Но там действительно ровным счетом ничего не происходило. Он рвал и метал в полной убежденности, что под раскаленным песком идет бурная деятельность, и если как следует поднажать, она выплеснется наружу. Но иссохший берег молча внимал в неясной надежде, что если в нижних слоях что-то и скрыто, то пусть сделает милость и не вылезает, потому что нет ничего приятнее покоя.