Пустяки психологии. Пристрастные записки Феи-крестной

Как ни странно, эта житейская драма пошла Сьюзен только на пользу. Конечно, она хватила лиха, но оказалась на удивление стойкой и сообразительной женщиной, чего раньше за ней просто некому было заметить. Лишившись какого-никакого, но кормильца, она ни одного ребенка не отдала ни в какие приюты или приемным родителям, умудрилась сама всех поднять, одновременно получая какое-то вполне практическое образование, которое позволило ей в дальнейшем иметь относительно приличный за­работок.

Дальше – больше. Старшие рано начали работать, получив от мамы четкую инструкцию: как только чуть-чуть позволят обстоятельства, немедленно учиться. Мама потихоньку разогнулась от корыта, огляделась и получила второе образование. Третье она завершила уже лет в пятьдесят, и оно было богословским. А ближе к шестидесяти Сьюзен основала некую духовную миссию свободного направления (до этого она успела удачно выйти замуж – вы будете смеяться, но действительно за миллионера – и переменить конфессию на какой-то весьма либеральный толк современной церкви). Нынче она преподает, ездит по всему миру с лекциями, написала с десяток книг, является духовной наставницей множества людей, как мужчин, так и женщин, и признанным авторитетом в вопросе облегчения страданий умирающих. Внуков у нее, кажется, около двадцати. О католической практике в связи с проблемой контрацепции и развода она говорит, как и обо всем остальном, сдержанно и мудро, полагая, что от посланного ей Богом испытания сама она только выиграла, и воздерживаясь от суждений. Вот так.

Понятно, что таких людей есть и были единицы во все времена. Обычные же люди, склонные к иллюзиям и разочарованиям, все равно разводятся, мучаются чувством вины, изменяют и опять-таки мучаются чувством вины. Ведь поклялись в верности до гроба не перед судьей или тетенькой в ЗАГСе, а перед Богом! Несколько моих приятельниц, которым довелось пережить развод в современной России, говорили мне, что формальная юридическая процедура их как-то не затронула, а вот церковный развод – сейчас с этим немного проще, чем во времена Анны Карениной, – сильно и болезненно задел.

Я им верю, поскольку видела их в день венчания, таких торжественных, таких уверенных в вечности своего брака, освященного по всем традициям предков. Да перечитайте сцену венчания в той же “Анне Карениной” – все то же, кроме самого брака.

Кстати о классиках. Что-то я сильно сомневаюсь, что герои классической литературы – что нашей, что европейской – сильно раскаивались и переживали, содержа хористок, посещая бордели и облизываясь на каждую хорошенькую женщину, – это при живой жене, которую поклялись “любить и почитать” и все прочее – до гроба. Это их бледные заплаканные жены вспоминали себя в невестах с горьким вздохом и... тут же кидались “устраивать счастие” других молоденьких дурочек. Возможно, и умниц тоже. Зачем?!