|
То, как это делается, наиболее сопоставимо с написанием портрета, правда, не по правилам, а только по конечному результату. Нередко впечатление создается благодаря выразительной позе больного, как, например, в случае с одной моей пациенткой, страдавшей истерическими приступами, сопровождавшимися потерей сознания, параличом рук и полной слепотой. В ходе лечения оказалось, что она, для того чтобы гарантированно удержать своего мужа, помимо возникающих много раз в день приступов, проявляла чрезвычайно резкие признаки недоверия по отношению к любому человеку, особенно к врачам. Чтобы наглядно продемонстрировать пациентке эту защитную манеру поведения, я показал ей, что она стоит, никого не подпуская к себе, с вытянутыми вперед словно для защиты руками. Ее супруг, в присутствии которого происходило лечение, сообщил мне, что точно так же выглядели первые приступы, во время которых пациентка, как будто от кого-то защищаясь, неожиданно протягивала вперед руки. Первые приступы возникли у нее в тот период, когда она опасалась неверности мужа. Как стало известно из анамнеза, пациентка вела себя так, как в детстве, когда, оставленная на короткое время без присмотра, она едва не стала жертвой сексуального посягательства. Если вы свяжете эти два столь отдаленных явления, то получите впечатление, которое ни в одном из этих двух феноменов, взятых самих по себе, не содержится: пациентка боится остаться одна! Именно против этого выявленного переживания была направлена вся сила ее самого ценного и полезного опыта. Только теперь мы узнаем то, что раньше могли только предполагать: уже из своего детского переживания она извлекла для себя практический вывод: девушка всегда должна иметь кого-нибудь возле себя. В то время таким человеком ей представлялся только отец, – 74 – причем тем больше, чем он, далекий от каких бы то ни было сексуальных отношений с ней, мог создать противовес матери, отдававшей очевидное предпочтение старшей сестре. Из этих представлений, которые уже не раз излагались мною и моими сотрудниками, вытекает несостоятельность концепции, стремящейся объяснять процесс болезни исходя из переживаний пациента, как это делает французская школа, а за ней Фрейд и особенно Юнг, подчеркивавшие, что “пациент как бы страдает от реминисценций”. Последующие модификации этой теории, которые уже более верно отражают актуальные конфликты и тем самым во многом приближаются к нашим взглядам, по-прежнему страдают от недостаточного понимания жизненной линии пациента. Ведь переживание и так называемый актуальный конфликт прочно связаны оказывающей на них влияние жизненной линией, а гипнотизирующая пациента цель явилась причиной того, что в одном случае возник опыт, а в другом — событие возвысилось до индивидуального переживания и конфликта. — 51 —
|