– 33 – должно рассматриваться как наиболее приемлемая гипотеза для исследования и лечения нервных заболеваний, пока постоянно углубляющееся понимание индивида не позволит прочувствовать реальные факторы данного случая. Здорового человека в этой аргументации и выводах больше всего смущает одно сомнение: неужели фиктивная цель превосходства, продиктованного чувством, может действовать сильнее, чем превосходство, продиктованное разумом? Но мы столь же часто сталкиваемся с таким переключением на идеал и в жизни здорового человека и любого народа. Войны, политические преобразования, преступления, самоубийства, аскетическое покаяние предоставляют нам такие же неожиданности; многие наши мучения и страдания создаем мы сами и переносим их, находясь в плену идеи. То, что кошка умеет ловить мышей уже в первые дни своего развития, даже никогда этого не видев, столь же поразительно, как и то, что невротик в силу своего характера и предназначения, своей позиции и самооценки пасует перед всяким принуждением, считает его невыносимым и тайно или открыто, осознанно или неосознанно ищет предлоги, чтобы от него избавиться, а чаще всего эти предлоги сам и создает. В жизни он стремится исключить любые отношения, как только начинает скорее ощущать, чем осознавать и понимать, что они мешают его чувству власти или разоблачают его чувство неполноценности. Нетерпимость невротиков к принуждению со стороны общества, как явствует из истории детства, основывается на постоянном, как правило, длящемся долгие годы состоянии борьбы с окружением. Ребенок вынужденно вступает в эту борьбу в связи с ситуацией, опосредствованной физическими или психическими факторами. В такой ситуации он постоянно или обостренно испытывает чувство неполноценности, однако она не является полностью правомерной для такой генерализованной и постоянной реакции. Смысл состояния борьбы состоит в завоевании власти и признания, ее цель — идеал превосходства, сформированный с детской неумелостью и переоценкой, достижение которого в самом общем виде дает компенсацию и – 34 – сверхкомпенсацию; в стремлении к этому идеалу тоже всегда происходит ориентация на победу над принуждением со стороны общества и волей окружения. Как только эта борьба принимает более острые формы, она сама по себе формирует нетерпимость ко всякого рода принуждению: воспитания, действительности и общества, посторонних сил, собственной слабости, ко всем природным и социальным факторам, таким, как работа, опрятность, прием пищи, нормальное испражнение, сон, лечение болезни, любовь, нежность и дружба, одиночество и общение. В итоге создается образ некомпанейского человека — человека, который не освоился, не укоренился, чужого на этой земле. Там, где нетерпимость направлена против пробуждения чувств любви и товарищества, возникает состояние боязни любви и брака, способы выражения и формы которого могут быть чрезвычайно многообразными. Следует указать еще на некоторые формы принуждения, которые нормальный человек вряд ли замечает, однако они становятся регулярным источником огорчений вследствие невротического или психотического состояния. Это принуждение уважать, прислушиваться, подчиняться, говорить правду, учиться или сдавать экзамен, быть пунктуальным, доверяться человеку, автомобилю, железной дороге, доверить другим людям дом, дело, детей, супругу, себя самого, отдаваться домашним делам, работе, вступать в брак, признавать правоту другого, быть благодарным, заводить детей, исполнять свою половую роль или испытывать эротическую привязанность, утром вставать, ночью спать, признавать равные права и положение другого, женского пола, соблюдать меру, хранить верность, находиться в одиночестве. Все идиосинкразии к такому принуждению могут осознаваться или не осознаваться, но пациент никогда не понимает и не постигает их значение во всей полноте. — 23 —
|