Теория языка

Если деятельностью является речевая деятельность (Parole), то специалисту ясно, что в данном случае к индивидуально приобретенному опыту следует отнести весь комплекс речевых навыков (der gesamte Lemerwerb des Sprechenkцnnens) вплоть до той степени легкости (или затрудненности) речевого действия, которая характеризует конкретный момент его совершения. Все, что сюда относится, лучше всего дать per exelusionem. Прежде всего исключим все относящееся, помимо прочего, к (исторической) экспозиции. Каждое действие человека (впрочем, как и животного) имеет специфическую историю акта, долгую или краткую, богатую или бедную. У Раскольникова долгая и сложная история акта, ему потребовалось несколько дней для осуществления действия после первого появления идеи. Криминальные архивы, романы и драмы изобилуют другими примерами, свидетельствующими о недопустимости пренебрежения секундами или даже долями секунды в кратчайшей истории акта. Независимо от того, измеряется ли история акта долями секунды в стремительной речи или она более продолжительна, ее следует как можно точнее описать и научно интерпретировать в психологии мышления. До создания психологии мышления лингвистика имела лишь очень общие представления, например об истории сентенциального акта, и эта неполная информация черпалась из не поддающегося контролю повседневного опыта, как, например, у Вундта и Пауля, дискуссия между которыми по поводу трактовки события как разделения (анализа) или соединения (синтеза) основана на весьма недостаточном знании реального многообразия историй акта в конкретных ситуациях.

3. Языковая структура, критика, приемы лингвистического структурализма, более высокая ступень формализации, внеязыковые аналогии: товарные знаки, монеты, слова. Межсубъектность

А теперь несколько слов о старейшей области языкознания — теории структур. Никому из современных лингвистов не удалось так исчерпывающе описать логический характер языковой структуры, как Ф.де Соссюру. Жаль только, что все так и осталось на уровне «описания», не получив последовательного теоретического осмысления. Перечислим следующие характеристики предмета лингвистики языка Соссюра. Во–первых, методологически основным является тезис о четкой выделимости «объекта» лингвистики языка. «Что же касается прочих элементов речевой деятельности, то наука о языке вполне может обойтись без них, более того, она вообще возможна лишь при условии, что эти прочие элементы не примешаны к ее объекту»[82]. В этой цитате запечатлена мудрость успешно работающего исследователя–эмпирика, и мы ожидаем строгих логических доказательств, чтобы избавиться от ее кажущейся парадоксальности. Это тезис об освобождении языковой структуры от условий конкретной речевой ситуации. Во–вторых, Соссюру принадлежит важнейшее высказывание о знаковой природе языка: «Язык — это система знаков, в которой единственно существенным является соединение смысла и акустического образа»[83]. Заменим непригодную трактовку этого соединения как «ассоциации» каким–либо иным термином, и будут разрешены противоречия псевдопроблемы, кажущейся безнадежной. В итоге остается сделать вывод о том, что семантические отношения действительно составляют объект, называемый «язык». В–третьих, не ощущается недостатка в последовательной реализации этого принципа. Ф. де Соссюр опередил свое время и так приблизился к концепции фонологии, что в его теории отсутствовал только один пункт — об отношении фонологии к фонетике. Соссюр не ответил на вопрос, почему наряду с фонологией сохранилась фонетика, вставшая на путь развития одной из точных естественных наук. В–четвертых, Соссюр резко, кое в чем даже излишне полемично исследовал межличностный характер языкового образования и его независимость от отдельного говорящего, принадлежащего определенной языковой общности. Язык не зависит от индивида, «который сам по себе не может ни создавать его, ни изменять. Язык существует только в силу своего рода договора, заключенного членами коллектива»[84]. Этот принцип действует лишь в определенных пределах. Он не реализуется при той степени свободы, когда осуществляется истинное «наделение значением» языкового знака или когда общность принимает инновации говорящих, творчески относящихся к языку. Эта тема более подробно рассматривается в разделе о речевых актах, пока же обратимся к языковым структурам. Анализ четырех тезисов Ф. де Соссюра убедительно доказывает логический характер языковых структур, но при этом нужно отказаться от некоторых не вполне преодоленных Соссюром заблуждений, в частности от его трактовки языка как «конкретного предмета», который «можно локализовать в определенном отрезке речевого процесса, а именно там, где слуховой образ ассоциируется с понятием»[85]. Решительно возражая против этого грубейшего проявления «материального уклона», мы, Во–первых, хотим защитить тезис об идеальности предмета «язык» в том виде, в котором он изучается и интерпретируется языкознанием, и, Во–вторых, попробуем обнаружить и разоблачить принципиальную ошибку тех, кто, находясь в плену классической теории ассоциаций, путает с ощущением значения наблюдаемые в нашей духовной жизни комплексные и процессуальные связи.