Становление личности

Враждебный образ, однажды сформировавшись, является особенно стойким к натиску противоположных доказательств. Рассказывают, что студент Оксфорда за­метил: «Я презираю всех американцев, но никогда не встречал хотя бы одного, ко­торый бы мне не понравился». Таким образом упорно существуют поверхностные штампы-обобщения, даже когда им противоречит каждая унция опыта, полученно­го из первых рук. Мы не знаем иного средства исправления этих ментально-эмоци­ональных штампов, чем внедрение привычки к дифференцирующему восприятию и критическому мышлению. Систематическое обучение этому возможно даже в началь­ной школе.

Эмоциональная экономичность групповых стереотипов хорошо заметна в об­разе Советского Союза, которого придерживаются многие американцы. Когда рус­ские были нашими союзниками во второй мировой войне, их охотно воспринимали как храбрых, веселых, прогрессивных и свободолюбивых людей. В послевоенный пе­риод, когда обстоятельства переменились, образ русского стал образом жестокого, угнетенного, атеистичного и двуличного человека. Воспринимаемая так, Россия ста­ла подходящим «козлом отпущения» — отдаленной угрозой, способной объяснить многие из наших фрустраций. Коммунисты стали символической причиной зла дома. Моя работа под угрозой? Вините коммунистов! Меня беспокоит инфляция? Вините коммунистических профсоюзных лидеров! Колледжи выступают за опасный интер­национализм? Выгоняйте профессоров-коммунистов. Исследование показало, что в неурядицах в Америке после первой мировой войны обвиняли разных «козлов отпу­щения»: большевиков, американцев иностранного происхождения, монополистов, войну. После второй мировой войны образ заострился, вездесущий злодей — просто «коммунист».

Далее, чтобы злодей стал общим достоянием, необходимы коммуникация и пропаганда. До тех пор, пока газеты, политики и адвокаты всех сортов не объединят усилия в изображении картины «зла», люди не сфокусируют многообразие своих не­гативных эмоций на одной ясно идентифицированной угрозе. Ожидания новой вой­ны в течение двадцати пяти лет возросли в Америке с 40 % в августе 1945 года до 65 % в июле 1946 года. За тот же интервал времени враг стал четко идентифициро­ваться как Россия. Агентства служб новостей и создатели общественного мнения сыг­рали в этой перемене существенную роль.

Но верно ли, что ожидания никогда не оправдываются фактами? Нет ли есте­ственных и неизбежных войн, вызванных различиями в идеологии или непримири­мостью одной стороны в споре? Являются ли ожидания только продуктом создающих их пропагандистов или безответственных лидеров и публицистов, энергично полива­ющих ростки агрессии в жизни индивидов?