Избранные психологические труды

Однако наибольшую актуальность имеет сейчас другой вопрос, а именно: каково отношение параметра лабильности к параметру подвижности в исходном павловском значении этого последнего термина? Следует ли считать эти свойства различными факторами мозговой деятельности, или, может быть, различными этими терминами описываются явления совпадающей физиологической сущности? Анализируя результаты работы М.Н. Борисовой с соавторами (1963), Б.М. Теплов (1963) указывает, что «в порядке гипотезы» свойство лабильности следует отличать от того свойства, которое характеризуется переделкой знаков раздражителей, и рассматривать его как особое. Но все дело в том, что сама переделка, равно как и другие обычно употребляемые индикаторы, как это было видно из изложенных выше данных, едва ли может служить монометрическим показателем подвижности, неся в себе значительное влияние параметра силы нервной системы. Отсюда и вытекает вопрос: не есть ли то несомненно физиологическое, а не биологическое свойство, которое обозначается термином «лабильность», как раз та самая «подвижность», которая фигурирует в качестве основного свойства в павловских классификациях, но определяется с помощью недостаточно точно выбранных индикаторов, имеющих, скорее, биологический, а не физиологический смысл? Вопрос этот, несомненно, не является только терминологическим, так как от того или иного ответа на него зависит, очевидно, и выбор соответствующих экспериментальных критериев, а с ним – и содержание заключений. Учитывая значительную специфичность индикаторов лабильности и ее, по-видимому, все-таки относительно малую связанность с основными процессами, определяющими поведение, в частности динамику условных рефлексов, на этот вопрос следует, вероятно, ответить отрицательно; лабильность, видимо, следует принять в качестве особого свойства нервной системы, отдельного от традиционной «подвижности».

Но тогда оказывается в некотором смысле вакантным место, занимаемое этой традиционной «подвижностью», измеряемой при помощи переделки и запаздывания, в классификации свойств нервной системы. Поскольку нельзя отрицать важности скоростных моментов в осуществлении процессов высшей нервной деятельности, это вакантное место должно быть занято свойством со скоростным содержанием и с такими индикаторами, которые были бы, во-первых, непосредственно физиологическими, а во-вторых, имели бы прямое отношение к процессам высшей нервной деятельности.

Скорость движения нервных процессов

Обращаясь к данной Б.М. Тепловым (1956) и цитированной выше систематизации проявлений скоростной динамики нервных процессов, мы находим здесь раздел, в котором обсуждается еще не упомянутый в нашем изложении аспект проблемы подвижности. Этот раздел озаглавлен «Скорость движения нервного процесса, его иррадиации и концентрации», и в нем кратко суммируются те немногочисленные данные, которые были получены в павловских лабораториях еще к началу 30‑x гг. по вопросу об индивидуальных различиях в скорости движения по коре процессов возбуждения и торможения (Н.А. Подкопаев, 1924, 1952; Г.В. Скипин, 1932). Как отмечает Б.М. Теплов, «после того как понятие «подвижность» заняло прочное место в учении о типах высшей нервной деятельности, систематических исследований скорости движения нервных процессов не предпринималось, и этот показатель обычно не вспоминается при перечне показателей подвижности» (1956, с. 64).