|
17* 259 цузской Академией наук (она категорически отказалась регистрировать сообщения "о падающих с неба камнях"), пока их право на существование не было доказано теоретическим путем. Бывает, впрочем, и наоборот: несуществующие вещи признаются существующими потому, что они "должны" существовать исходя из теоретических представлений. Например, так называемые М-лучи "наблюдались" большим количеством физиков несмотря на то, что никогда не существовали. Так что же, если не факт, способно "убить" теорию? Только соперница той же "весовой категории" - другая теория, имеющая более широкую "область значений": дающая удовлетворительное объяснение тем фактам, которые объясняет ее предшественница, и к тому же объясняющая то, что та не может объяснить (Lakatos, 1970). Впрочем, одна теория побеждает другую не "по очкам" - в результате автоматического подсчета относительного количества объясненных и необъясненных ими фактов. Результат их соперничества определяется "арбитром", в роли которого выступает то, что науковеды называют "общими смыслами", - системы понимания изучаемой реальности, более общие, чем сами теории. Такими смыслами являются "парадигмы" (Т. Кун), "исследовательские программы" (И. Лакатос), "исследовательские традиции" (Л. Лаудан) и т. д. Этот "арбитр" довольно-таки субъективен, а "смыслы", предопределяющие отношение к теориям, аккумулируют в себе все многообразие социальных и психологических факторов, в системе которых протекает исследовательский процесс. В результате, как пишет П. Фейерабенд, "теория, выдвигаемая ученым, зависит не только от фактов, имеющихся в его распоряжении, но и от традиции, представителем которой он является, от математического аппарата, которым случайно владеет, от его вкусов, его эстетических взглядов, от мнения его друзей и других элементов, которые существуют не в фактах, а в мышлении теоретика и, следовательно, носят субъективный характер" (Фейерабенд, 1986, с. 54). Тем не менее, если ученый принял некоторую теорию, ему очень трудно ее отвергнуть: он как бы срастается с ней. Во многом потому, что теория, которая создает имидж ее автору, становится частью его самого, а ее отвержение означало бы для него самоубийство (Eiduson, 1962). Впрочем, не только процесс принятия и отвержения теорий обусловлен социально-психологическими факторами. Иногда ими наполнены и сами теории. В учебниках они обычно выглядят как системы математических формул, причем к такой форме репрезентации знания в последнее время тяготеют даже социальные науки. Однако в действительности формулы часто слу- — 219 —
|