|
Память души отличается как от произвольной, сознательной, так и от исторической памяти. Первая не столько хронологична, сколько целостна, синхронистична. Ее источниками являются традиция, предание, фольклор, мифология, культура, которые усваиваются непроизвольно, помимо воли и желания индивида, усваиваются с молоком матери, с родным языком, обычаями и пр. Разумеется, ее обогащает и собстветственный опыт, и то, что принято называть озарением, откровением. Память души не вечна, но она меняется, подвергается реконструкциям и разрушениям существенно медленнее, чем историческая память, постоянно деформирующая самою себя. Л. Скаккабароцци приводит определение традиции, данное К. Родольфо: «Это то, что, может, никогда и не происходило, но могло бы быть и может еще случиться в будущем», и следующим образом комментирует его. «История и традиция при том, что эти два понятия могут показаться синонимами и иметь общий предмет интереса (т. е. прошлое), — при более глубоком изучении обнаруживают абсолютно противоположный смысл. Традиция, в отличие от истории, указывает на будущее, о чем свидетельствует и латинская этимология (traditio от tradere — передавать). А что можно передать, если прошлое разрушено?» (1996. С. 213). В традиции есть постоянство периодичности, особый близкий к природному ритм, поэтому она не только прошлое, но и будущее. И действительно, история нередко деформирует не только свое собственное прошлое, но и традицию, деформирует и душу. А душа, вслушиваясь в шум времени, часто из последних сил, сопротивляется истории, претерпевает и преодолевает ее. И все же истории ни прошлой, ни, вероятно, будущей не удается разрушить душу или исковеркать ее окончательно, хотя она, порой, прилагает к этому огромные усилия, пытаясь создать, например, «нового человека без души и имущества в предбаннике истории, готового на все, только не на прошлое» (А. Платонов). Именно в этом смысле душа есть чудо. В каждом новом поколении людей душа возрождается, так как в каждом из них всегда находятся «хранители очага», испытывающие «любовь к родному пепелищу, любовь к отеческим гробам». Благодаря таким людям, обладающим скромной и неодолимой душой, а вовсе не школьной истории, не прерывается связь времен. Четверть века тому назад М. К. Мамардашвили на вопрос А. Н. Леонтьева, с чего начался человек, ответил: «С плача по умершему». Память души, конечно, тоже избирательна. Но она не столько знает больше или меньше, чем сознание, сколько знает иное и иначе. Это связано с тем, что язык души ближе к языку искусства, чем к языку учебника, языку повседневной жизни или языку средств массовой информации. Душой «можно сказаться без слова». — 215 —
|