|
Убедительные доказательства существования смыслового субстрата мнемики дают случаи феноменальной памяти. Пример феноменальной мнемической способности был описан А.Р. Лурией [69]. В течение многих лет Лурия исследовал память выдающегося мнемониста Шеришевского, который мог запоминать любой материал в неограниченном объеме независимо от того, каков характер этого материала, и сохранять в памяти запечатленную информацию в течение неограниченного времени. Во всяком случае, Лурия описывает беспрецедентный опыт, когда точное воспроизведение списка из нескольких десятков слов произошло спустя 15–16 лет после запоминания. Интерес представляет то, как Шеришевскому удавалось спустя такое время вспомнить, и всегда с неизменным успехом, нужную информацию. Показательным является описание А.Р. Лурией последовательности мнемических действий в момент воспроизведения информации, которая запоминалась Шеришевским десятки лет назад: «...Ш. садился, закрывал глаза, делал паузу, а затем говорил: «Да-да... это было у вас на той квартире... вы сидели за столом, а я на качалке... вы были в сером костюме и смотрели на меня так... вот... я вижу, что вы мне говорили...» ? и дальше следовало безошибочное воспроизведение прочитанного ряда» [69, с.17]. Поразительно даже не то, что Шеришевский был способен помнить огромный массив информации в течение продолжительного времени (хотя это, конечно, само по себе поразительно), а то, что сама стимульная информация, предъявляемая в опытах, зачастую была нарочито бессмысленной. Например: последовательность букв («намасавана» или «ванасанована»), бессмысленные слоги, слова на незнакомом иностранном языке и т.п. При запоминании этих, казалось бы, не поддающихся осмыслению стимулов Шеришевский проявлял такую же эффективность, как и при запоминании знакомых слов русского языка. Но это всегда было возможным только вследствие приписывания этим стимулам некоторого смысла, произвольного наполнения слышимых звуков или видимой графической формы определенным предметно-смысловым содержанием. Например, бессмысленное сочетание букв «самасавана» запоминалось только благодаря тому, что Шеришевскому удавалось (и удавалось поразительно легко) придать этому сочетанию букв определенный смысл. Приведем точный самоотчет самого Шеришевского. «Какая простота! От ванны отходит крупная фигура купчихи («сама»), на которую накинут белый фартук («савана»). Я уже стою около ванны; вижу ее спину. Она направляется к зданию, где Исторический музей» [69, с.38]. Десять псевдослов, составленных из бессмысленного чередования одних и тех же слогов («наванавасама», «насамавамана», «маванасанава» и т.д.), были воспроизведены без предварительного предупреждения через 8 лет без затруднений и без единой ошибки! Аналогичным образом Шеришевский запоминал поэтические тексты на иностранном языке и сложные искусственные (ничего не значащие) математические формулы. Лурия так объясняет способность Шеришевского к запоминанию бессмысленных стимулов: «Ш. оказался принужден превращать ... ничего не значащие для него слова в осмысленные образы. Самым коротким путем для этого было разложение длинного и не имеющего смысла слова или бессмысленной для него фразы на ее составные элементы с попыткой осмыслить выделенный слог, использовав близкую к нему ассоциацию. В таком разложении бессмысленных элементов на «осмысленные» части (осмысленными они становились только для самого Шеришевского, по-прежнему не имея никакого конвенционального значения– А.А.) с дальнейшим автоматическим превращением этих частей в наглядные образы. Ш., которому пришлось ежедневно по нескольку часов тренироваться, приобрел поистине виртуозные навыки. В основе этой работы ... лежала «семантизация» звуковых образов; дополнительным приемом оставалось использование синестезических комплексов, которые и тут продолжали «страховать» запоминание» [69, с.32]. Важно отметить, какую последовательность когнитивных операций выстраивает Лурия, анализируя технику запоминания бессмысленных стимулов, которую использует Шеришевский. Сначала происходит семантизация, и только затем осмысленные части материала превращаются в наглядные образы. Пример феноменальной памяти Шеришевского доказывает, что иначе, как в смысловом виде, информация в памяти не сохраняется. Подтверждением тому можно считать и другие описанные в литературе случаи выдающихся мнемических способностей [91, с.269–272]. — 34 —
|