Утверждение, что рефлексия также является частью опыта, вносит произвол и путаницу; мы должны сохранить функцию мышления в ее собственных правах. Ошибочным является использование опыта в качестве способа заставить молчать мышление или использование "непосредственного" переживания с целью избежать влияния истории. Молодое поколение право в своих нападках на "только" мышление, "только" слова и т. д.; но оно совершает ту же ошибку, когда под видом "переживания жизни" оно хватается за "толь ко" чувства, "только" действия или какую-либо другую частную функцию человека. "Переживание" становится тогда интеллектуальной ленью, предлогом для оправдания небрежности. Культура есть результат общения между людьми, медленно созидаемый процесс, тяжело добываемое богатство, требующее десятков тысяч лет. В ней общение и концептуальное мышление развиваются вместе: одно предполагает и другое способствует его развитию. Конрад Лоренц утверждает: Культура может погибнуть, даже если выживет человек, и это беспокоит нас сегодня в связи с ростом и экспансией этого огромного тела накопленного знания, требующего мозгов, книг и традиций. Культура не есть что-то такое, что развивается в головах людей. Это сам человек <…>. Развитие традиционных языков занимает тысячелетия. За несколько поколений язык может быть потерян. В наши дни уже идет его обеднение, в результате чего снижается способность логичного выражения[38]. Руссо, с его иллюзией благородного дикарства, может нанести ужасный вред, говорит Лоренц. Это благородное дикарство способно стать в лучшем случае кретинизмом. Молодым людям, которые хотят все отвергнуть и начать с нуля, хорошо бы понять, что это означает возврат к временам кроманьонского человека, жившего задолго до каменного века. В периоды, подобные нашему времени, когда понятия отрываются от бытия, существует понятное стремление отбросить концептуальное мышление. Но без понятия нет подлинного опыта, а без опыта нет жизнеспособных понятий. Понятие дает форму опыту, но опыт должен присутствовать, чтобы дать понятию содержание и жизненность. Глава 4. ЧЕРНАЯ И БЕССИЛЬНАЯ! ЖИЗНЬ МЕРСЕДЕС Настоящая трагедия негра состоит в том, что он не принимает себя всерьез, потому что никто не принимает его всерьез. Надеждой для негра является то, что сегодня он утверждает себя в качестве полноценною человеческого существа и требует прав, надлежащих человеку. Если он сумеет завоевать эти права, он сможет уважать себя и доверять себе, но он не сможет завоевать право на человеческое достоинство без способности уважать и ура нить свою человечность, несмотря на упорное отрицание ее белыми. — 45 —
|