Сила и невинность

В эти дни мой младший брат Майкл опасался подходить к телефону, так как боялся, что позвонит его начальник из Национальной гвардии, вызывая на дежурство в один из находящихся поблизости кампусов, охваченных волнения ми. Он вступил в Национальную гвардию, чтобы избежать призыва в регулярную армию и не воевать во Вьетнаме. Майкл говорит, что остальные члены его группы так же боялись телефонных звонков, как и он. Он вовсе не был уверен, что протестующие студенты неправы, и считал, что даже если так, то присутствие Национальной гвардии не решает проблемы.

Если бы моего брата вызвали на дежурство в кампус, и если бы какой-нибудь безответственный офицер дал ему заряженную винтовку, и если бы противостояние дошло до точки кипения, он вполне мог бы застрелить кого-нибудь из студентов <…>. Мне кажется, что и Элисон Краузе, и застреливший ее гвардеец играли роли, чуждые для них самих.

Давайте предположим, вместе с автором этого письма, что Майкла мобилизовали и он прибыл в кампус Кентского университета. Он узнает, что студенты Кентского университета проявили непростительное невнимание к реальному общению с жителями города, и даже более того — сделали все для того, чтобы вызвать их раздражение. В субботу ночью, как сообщается в ре портаже в "Нью-Йорк Тайме", студенты сидят на тротуарах в деловой части города, вынуждая горожан обходить их под аккомпанемент непристойностей, и совершенно не осознавая, как ни трудно в это поверить, насколько сильную ненависть к себе они этим возбуждают в жителях города Кента. На протяжении двух дней Майкл видит, как одно здание было сожжено, спит не более трех часов в сутки, а когда он марширует в составе своего батальона сквозь насмехающиеся над ними толпы, студенты орут непристойные шутки в его адрес и забрасывают его камнями.

Осудим ли мы Майкла, нашего гипотетического молодого гвардейца, как убийцу? Если мы это сделаем — поскольку именно он нажал на курок, — а потом запакуем чемоданы и отправимся домой, то мы лишим себя возможности понять значительную часть реальности и сдадимся именно в тот момент, когда нам следовало бы напрячь все усилия. Сестра Майкла, приславшая мне письмо, переходит далее к тому моменту, где, как она считает, заключено главное зло:

Мне кажется, что в нашей стране царит всеобщее ощущение утраты реальности и страха. <…> Это какое-то отчуждение, которое лишает людей перспектив помимо простого выживания.

Не приходится отрицать, что это ощущение глобальной "нереальности и страх" действительно существуют. У нас есть склонность находиться в том состоянии сознания, которое предсказывал Камю в своем раннем романе "Посторонний". Антигерой романа, Мерсо, существует в постоянном состоянии полуосознанности. Он занимается любовью с девушкой так, как будто оба они находятся в каком-то полусне, и в конце застреливает араба в раскаленной от солнца пустыне, будучи в полубессознательном состоянии, которое оставляет нас, как несомненно и его, в сомнении, действительно ли он застрелил этого араба, или нет. Его судят за убийство. Его действительное преступление состоит в убийстве себя самого.