|
Семейная история М. Мучительно воссоздаваемая в ходе терапии драматическая история семьи и прошлого М. такова. М. родилась в семье рабочих-лимитчиков, долгое время, как и их родители, сохранявших привязанность к деревенской жизни. М. не было и трех лет, когда родители стали жить порознь: отец предпочел деревенскую жизнь с сожительницей, мать вскоре вторично вышла замуж в Москве. Это не мешало родителям видеться, главным образом, когда мать привозила девочку в деревню к отцу, и отчаянно ссориться и ругаться. М. очень любила отца, тосковала без него, и, чем старше становилась, тем более ее травмировала тягостная и неясно пугающая атмосфера в доме. Когда ей было примерно лет 10, мать как-то в порыве отчаяния рассказала мучившую втайне ее долгие годы семейную историю. Тогда М. впервые узнала, что отец был настолько недоволен рождением девочки, что не пошел забирать их из роддома и долгое время не хотел даже прикасаться к ней. Однажды, когда мать уже была беременна М., в дом пришла какая-то молодая женщина и положила ей на колени грудного ребенка, девочку, якобы внебрачную дочь мужа, впрочем, никогда не признаваемую им. Непосредственно после этого эпизода у матери развился токсикоз с сильными рвотами. Ссоры и бурные выяснения отношений продолжались у отца с матерью и после рождения М., что в конце концов привело к фактическому разводу, обида же и недоверие остались у матери на всю жизнь. Второй брак также оказался неудачным. Отчим пил и, будучи пьяным, бил мать и психически больную бабушку, издевался над ними на глазах у М. Однажды, после очередных побоев, мать подала в суд, отчима посадили, но и отсидев, он несколько лет не оставлял семью в покое, грозил отомстить. М. вспоминает, что, когда ей исполнилось лет 10, из деревни пришлось перевезти в Москву бабушку по материнской линии. В то время у нее уже развился старческий маразм: она теряла память, делала под себя и размазывала кал по стенам, оставаясь одна в доме, могла открыть газ. Примерно в это же время в психиатрическом интернате скончался переведенный из тюрьмы ее дед, ранее обвиненный в зверском убийстве (в состоянии крайнего опьянения и беспамятства) девочки, которое сам он всегда отрицал. М. вспоминает, как мучительно ей было узнавать от матери, какие ужасные преступления приписываются людям, которых она привыкла любить и к которым была привязана ("мать камень со своей души сняла и на меня переложила... обременила меня... придавила... убила..."). По словам М., она с детства была очень ранимой, но скрытной и сдержанной в выражении чувств даже с близкими людьми, хотя часто испытывала "горькую обиду" и в одиночестве плакала "горькими слезами". Ей казалось, что отец и мать слишком поглощены своими отношениями и не замечают ее, не считаются с ней и ее переживаниями. И впоследствии, какие бы сильные и тягостные чувства она ни испытывала, М. не могла их ни показать, ни выразить, ни адресовать конкретным обидчикам. — 148 —
|