|
Сноски к стр. 173 1 См. подробнее об экспериментальных условиях, располагающих к риску, на с. 87—88 данной книги. Сноски к стр. 174 1 После окончания эксперимента с испытуемыми проводилась беседа, из которой они узнавали о задачах исследования, и в частности, о том, что гипотеза об экстрасенсорных воздействиях в эксперименте не проверялась и тем более не подтверждалась. Сноски к стр. 182 1 В этом же исследовании и в ряде других мы изучаем также и роль индивидуальных особенностей испытуемых в детерминации соответствующих сдвигов (полезависимость, характер “локуса контроля“ и др.), на анализе которых в пределах данной книги мы не имеем возможности специально остановиться. Сноски к стр. 184 1 См. с. 132, 133 настоящей книги. Сноски к стр. 189 1 Мысль о “защитных механизмах“ сознания научных сообществ и о том, что их функционирование позволило категории “активность“ сохранить себя в трудной истории психологии советского периода, была высказана автором впервые на II конференции по социологии личности Всесоюзной социологической ассоциации (Паланга, 1988) и затем в докладе на VII Всесоюзном съезде общества психологов СССР (Москва, 1989). Попытка проанализировать движение категорий науки в терминах психоанализа, как выяснилось позже, не оказалось беспрецедентной. На одном из недавних совещаний психологов (Звенигород, 1991) В. П. Зинченко говорил о том, что в выступлении на международном симпозиуме по проблеме бессознательного (Тбилиси, 1978) им совместно с М. К. Мамардашвили был поставлен вопрос о психоанализе науки. Пример: превращение “идеалистического“ понятия “спонтанность“ в благопристойное “спонтаннейность“ и т. п. Подчеркнем, что психоаналитически ориентированная (мы бы предпочли гововрить — “смысловая“) история науки — это заявка на синтез истории идей (наука в движении “значений“) и истории людей (биографии ученых и научных сообществ). В истории “смыслов“ переплетаются рефлексивные и дорефлексивные образующие реального движения научной мысли. Сноски к стр. 197 1 Гегелевская идея несовпадения цели и результата деятельности не осталась незамеченной психологами. О ней, например, писал В. Н. Пушкин в своих последних работах. То особое значение, которое мы придаем этой идее, заключается в возможности использовать ее для определения неадаптивности. Характеризуя “неадаптивность“ в своих прежних работах, мы отмечали два образующих ее момента: наличие некоторой внутренней “цели“ и избыточность проявлений активности по отношению к этой “цели“ (В. А. Петровский, 1975, 1977); теперь в идее несовпадения цели и результата мы усматриваем логическую форму для выражения этого факта. Необходимо отметить, однако, что “результат“ здесь не есть лишь конечный эффект: моменты избыточности — постоянный коррелят целеустремленной активности. — 156 —
|