|
Для подтверждения своего мнения о себе он нуждается скорее в почете, чем в горячем восхищении, к которому склонен относиться с насмешкой. В соответствии с этим, его требования основаны не на "наивном" убеждении в своем величии, а на сделке, которую он заключил с судьбой (как это описано в главе 2 "Невротические требования"). Раз он честен, справедлив, верен долгу, ему полагается, чтобы с ним честно обращались другие и жизнь вообще. Это убеждение в неколебимой справедливости, торжествующей в жизни, дает ему ощущение власти над ней. Его собственное совершенство, таким образом, не только путь к превосходству, но и средство управлять жизнью. Идея незаслуженного везения или невезения ему чужда. Его собственный успех, преуспеяние, хорошее здоровье, следовательно, не то, чем нужно наслаждаться, а доказательства его добродетели. И напротив, любой удар судьбы (потеря ребенка, несчастный случай, неверность жены, увольнение с работы) может привести этого внешне уравновешенного человека на грань гибели. Он не только обижен злой судьбой, как несправедливостью, но помимо (и сверх того) потрясен ею до основ своего психического существования. Она колеблет всю его систему сведения счетов и вызывает в воображении жуткую перспективу беспомощности. О других его слабых местах мы говорили, обсуждая тиранию Надо: это признание своих ошибок и неудач и противоречащие друг другу Надо. Почву у него из-под ног выбивает как удар судьбы, так и осознание, что он не непогрешим. Склонность к смирению и неослабная ненависть к себе, до сей поры успешно сдерживаемые, теперь могут сорваться с привязи. Третий подтип, движущийся в направлении высокомерной мстительности, отождествляет себя со своей гордостью. Его основная мотивирующая сила в жизни – это потребность в мстительном торжестве. Как утверждает Херольд Кельман, говоря о травматическом неврозе,* мстительность превращается в образ жизни. * X.Кельман. "Травматический синдром" (Harold Kelman. "The Traumatic Syndrome". American Journal of Psychoanalysis. Vol. VI, 1946). Потребность в мстительном торжестве – обычная составляющая погони за славой. Нам интересно поэтому не само существование этой потребности, а ее всепоглощающая сила. Как может идея торжества над другими захватить такую власть над человеком, что он проводит всю свою жизнь под ее пятой? Конечно, она должна питаться из могучих источников. Но одно только знание о них еще не освещает достаточно их страшную власть. Чтобы приблизиться к более полному пониманию, мы должны взглянуть на проблему еще с одной стороны. Даже если чья-то потребность в мести и торжестве очень остра, ее обычно сдерживают три фактора: любовь, страх и осторожность (самосохранение). Только если эти силы не действуют (временно или постоянно), мстительность может захватить личность в целом (и стать тем самым объединяющей силой, как у Медеи) и повлечь ее к мести и торжеству. В обсуждаемой нами фигуре сочетаются оба процесса (могущественный порыв и недостаточность задержек), отвечающие за размах мстительности. Великие писатели интуитивно улавливали такое сочетание и представили нам его в более впечатляющей форме, чем может на то надеяться психиатр. Это, например, капитан Ахаб в "Моби Дике", Хитклиф в "Грозовом перевале", Жюльен в "Красном и черном". — 162 —
|