|
Его трудности в работе многосложны. Его планы зачастую слишком широки. Он не считается с ограничениями. Он переоценивает свои способности. Его занятия бывают слишком разнообразны, и, следовательно, велик простор для неудач. До какого-то уровня он не унывает, от него "все отскакивает", но, с другой стороны, повторяющиеся неудачи в его предприятиях или человеческих отношениях (отказы и отвержения) могут полностью сломать его. Ненависть и презрение к себе, успешно сдерживаемые до сей поры, могут развернуться в полную силу. У него может начаться депрессия, бывают психотические эпизоды, даже самоубийства или (гораздо чаще) саморазрушительные порывы, включая несчастные случаи или заболевания.* * Джеймс Барри описывает такой исход в "Томми и Гризель", Артур Миллер в "Смерти коммивояжера". И последнее о его ощущении жизни в целом. На поверхности он довольно оптимистичен, смотрит жизни в лицо и желает веселья и счастья. Но в нем таятся унылость и пессимизм. Меряя на аршин бесконечности, фантастического счастья, он не может не ощущать в жизни болезненного расхождения с идеалом. Пока он на гребне волны, он не может признать, что ему не удалось хоть что-то, особенно власть над жизнью. Причина этого расхождения по его мнению не в нем, а в самой жизни. Поэтому он видит в жизни трагичность, но не ту, которая на самом деле существует, а ту, которую он привносит в нее. Второй подтип, движущийся в направлении к совершенству, отождествляет себя со своими нормами. А эти нормы, нравственные и интеллектуальные, высоки, и с этой высоты он смотрит сверху вниз на остальных и ощущает превосходство над ними. Однако его высокомерное презрение к другим скрыто (в том числе и от него самого) за лакированным дружелюбием, поскольку самые его нормы не допускают подобных "неправильных" чувств. Вопрос о невыполненных Надо он затуманивает двояко. В контрасте с нарциссическим подтипом он прилагает отчаянные усилия, чтобы жить как Надо: выполнять обязательства и платить долги, выглядеть вежливым и прекрасно воспитанным, не говорить очевидной лжи и т.п. Говоря о фигуре поклонника совершенства (перфекциониста), мы часто имеем в виду лишь тех, которые поддерживают идеальный порядок, чудовищно аккуратны и пунктуальны, безумно озабочены правильным выбором слов и носят изумительно правильный галстук и шляпу. На самом деле, имеют значение не эти мелкие детали, а превосходство без изъяна всего склада их жизни. Но, поскольку все, чего он может достигнуть – это совершенство поведения, необходим иной механизм. Ему необходимо уравнять в своем сознании норму и действительность – знание о нравственных ценностях и хорошую честную жизнь. При этом самообман от него скрыт, тем более что по отношению к другим он нередко настаивает на том, чтобы они жили в соответствии с его нормами, и презирает их, если им это не удается. Так выносится вовне его презрение к себе. — 161 —
|