Методологический анализ в психологии

Бессмысленно ставить вопрос о том, какой именно стимул является «настоящим» — мы можем принять за него любой из них и в результате получим ряд рефлексов (S1— Ri), (S2—Ri), (S3—Rn), … (Sn—Ri), вероятность которых изменится после подкрепления. Другими словами, точка b, мо­мент окончания стимульного события, отнюдь не обяза­тельно совпадает с точкой х, моментом начала оперантной реакции, точка же a, с которой следует отсчитывать начало рефлекса, из-за множественности стимулов и вовсе являет­ся неопределенной. Единственное, что возможно сделать для придания большей определенности началу оперантного реф­лекса, — это ограничить временную область, в которой мо­жет начаться оперантная реакция, зафиксировав момент исчезновения последнего имевшего место безусловно-рефлекторного стимула (подкрепления). Все, что произошло в окружающей среде после последнего безусловного стиму­ла, может претендовать на статус Si, — стимула оперантного рефлекса. Это ограничение, впрочем, тоже страдает нео­пределенностью, поскольку вызванная подкреплением бе­зусловная реакция может продолжаться и после того, как подкрепление исчезнет из стимульного поля, а как опреде­лить, где кончается эта безусловная реакция?

Схема За. Идеальные временные отношения между сти­мулом и реакцией в оперантном рефлексе

Схема 36. Проблема идентификации временных границ начала оперантного рефлекса и начала оперантной ре­акции. На схеме над временной осью изображено мно­жество стимулов разной длительности. Их объединяет лишь то, что любое а < х, то есть что начало стимула предшествует началу реакции

Не намного большей определенностью, чем начало, обла­дает и конечная точка оперантного рефлекса. По крайней мере здесь начисто отсутствует какая-либо внутренне конституиро­ванная целостность реакции, задающая присущую ей границу. Оперантный ответ может быть прерван в любой произвольно взятой точке у появлением подкрепления — безусловного сти­мула, в ответ на который сразу же (впрочем, и это «сразу же» — отнюдь не очевидная вещь) начнет развертываться уже дру­гая, безусловная, реакция. Появление подкрепления подво­дит черту под осуществляющейся оперантной реакцией. Но так как экспериментатор волен вводить подкрепление в лю­бой момент, то тем самым он может прервать реакцию в любой произвольно выбранной точке, нисколько не счита­ясь с «естественностью» такого обрыва. Если поведенческая «речь» будет застигнута подкреплением на «полуслове» или даже посредине недописанной двигательной «буквы», опе­рантной реакцией будет считаться вовсе не это «слово» и не «буква», а искусственно оторванное подкреплением их начало. Что же остается тогда не только от благих намерений Скиннера «принимать во внимание те естественные линии, вдоль которых поведение действительно членится» (Skinner, 1935 а, р. 347), но и от самих этих линий?