Методологический анализ в психологии

R — реакция, производящая Множество реакций, которые действуют

нажатие на рычаг с силой F -на рычаг с вертикальной силой F

Схема 2. Идентификация реакции по силе нажатия на рычаг

Что считать подкрепляемой реакцией Rf — операционально ли фиксируемый результат нажатия с определенной си­лой на рычаг или те конкретные движения животного R1, R2 R3, ... Rn[35], которые приводят к этому результату? После­дние не могут считаться подкрепляемыми реакциями, по­скольку мы просто не знаем, какие (или какая) из них имели место во время данного эксперимента, и потому не можем судить, увеличилась ли их вероятность в результате подкрепления. Значит, за подкрепляемую реакцию следует принять некоторое гипотетическое движение Rf , относи­тельно которого невозможно утверждать, происходило оно в действительности или нет. Иначе говоря, об оперантной реакции мы судим только по ее результату, а не по ее ре­альному двигательному составу, и отождествляем в рамках данной экспериментальной ситуации все реакции, имею­щие один и тот же результат. Следовательно, когда дело до­ходит до эмпирического наблюдения, оказывается, что оно не дотягивается до тех теоретически постулированных сущ­ностей — оперантных реакций, которые представляют собой неизменные именно со стороны своего двигательного состава образования, изменяющие лишь вероятность свое­го возникновения в результате подкрепления. Мы никогда не можем быть уверены, что действительно произошла та же самая реакция, что и в прошлый раз, поэтому то, что мы экспериментально фиксируем в качестве оперантной реакции, ни в коем случае нельзя онтологизировать. И Скиннер, действительно, отказывается от попытки онтологизи­ровать реакцию, а вслед за ней и рефлекс (Skinner, 1931)[36].

Нормальное функционирование научной теории пред­полагает постоянное сличение теоретически выводимого и эмпирически наблюдаемого, а здесь между ними про­водится непреодолимый барьер: как теоретик, Скиннер желает свести реакцию к определенному, фиксирован­ному материальному составу; как экспериментатор, он получает нечто совсем другое. Вот и приходится, чтобы не рисковать исходными теоретическими убеждениями, отказываться сопоставлять эти две сферы, отказываться от онтологического толкования полученных эксперимен­тальных данных, то есть от того, ради чего эксперимент, собственно говоря, и существует.

Однако без онтологии в положительной науке не обой­тись, гони ее в дверь, она влетит в окно. И Скиннер вынуж­ден жертвовать казавшейся такой надежной позитивистской приземленностью и пускаться, хоть и не в далекие, но от того не становящиеся более операциональными, метафи­зические путешествия в поисках предустановленной гармо­нии между поведением, существующим само по себе, и его оперантным анализом: «При описании поведения обычно предполагается, что поведение и окружающую среду мож­но разбить на части и что они будут сохранять свою иден­тичность от эксперимента к эксперименту. Если бы это предположение не было бы в некотором смысле оправдан­ным, наука о поведении была бы невозможна... Анализ по­ведения не является актом произвольного подразделения, и мы не можем полностью определить понятия стимула и реакции просто как частей поведения и окружающей сре­ды, не принимая во внимание тех естественных линий, вдоль которых поведение и окружающая среда действительно членятся» (Skinner, 1935 а, р. 347).