|
Этот диалог между бодрствующим эго и сном, опосредованный эго сновидения является частью гораздо большего диалога между эго и Самостью. Самость получает свое образное выражение во сне не так уж часто, по крайней мере не часто она распознается, как таковая. Гораздо чаще она явственно проступает в качестве невидимого конструктора сна, управителя психического, который не только организует сцены и действия, но и отводит также определенную роль эго сновидения. Это, конечно, не значит, что сон заранее полностью построен, еще до того, как он пережит сновидцем, поскольку действия эго сновидения оказываются решающими в определении последовательности каждого сценического последействия. (Даже в повторяющихся снах, характерных для травматического невроза, потенциальная психотерапия заключается в том, чтобы рассматривать эго сновидения, пытающимся — хотя и безуспешно — инициировать изменение). Индивидуирующее эго неизбежно приходит к выводу, что ни эго сновидения, ни эго бодрствования собственно эго'м не являются. Центр эго, ощущение «Я»,— это просто текущая, субъективная точка отсчета в процессе индивидуации, релятивизиру-ющая бодрствующее эго во времени тем же самым способом, которым осуществляются меньшие релятивизации, возникающие еженощно в переживаниях эго сновидения. Подобные прозрения имеют практическое применение в толковании сновидений. Относительность эго выступает против принятия любого эго-состояния в качестве фиксированного, поэтому неуместно говорить о правильном или неправильном выборе эго бодрствования. Кроме как внутри очень широких правовых и этических границ, выбор эго бодрствования влияет лишь на свою констелляцию своего собственного мира, который не является «правым или неправым», а выступает как «предпочтительный или непредпочтительный» или «достоверный или недостоверный». Осознание относительности эго в связи с другими структурами психического, такими, как тень и персона, способствует умению хорошо разбираться в том, каким образом осуществляется влияние на эго бодрствования тех частей психического, о существовании которых бодрствующее эго и не подозревает. Например, эго может без всякой надобности скрыть свое наличие одномоментным использованием персоны — не патологическим отождествлением с персоной, а автономным проявлением ее (персоны) желания; и бессознательные аспекты тени могут привести эго бодрствования к действиям и установкам, которые само эго могло бы посчитать недостойными, предстань они для ясного и непредвзятого суждения. Работа со снами как частью аналитической ситуации дает эго бодрствования ощущение своей собственной относительности по отношению к эго сновидения. Сновидения о теневых переживаниях (положительного или отрицательного характера), также как и драматические представления путей и способов, с помощью которых действует эго бодрствования, могут привести к очень ценному осознанию бодрствующим эго своей уязвимости. Вооруженное этим знанием эго бодрствования способно более легко распознавать инфляцию, избегать идентификации с другими частями психического и минимизировать последствия проекции через воспоминания о том, как сильные эмоциональные реакции на других в прошлом, в конечном счете, «возвращаются на круги своя» в форме аспектов своей собственной тени или анимы/анимуса. — 86 —
|