|
В общем, смерть в сновидениях родительских имаго указывает на радикальное изменение в эдиповой структуре комплексов, регулярно мешающих достижению и утверждению твердой личной позиции. Когда само эго сновидения совершает «убийство», оно может показать ту степень, до которой сновидец активно добрался в своем собственном процессе. Змеи Змеи появляются в снах в самых разных формах, подтверждая широту архетипических значений, которые несет в себе один и тот же образный тип. Змеи, конечно, могут нести фаллический смысл (или даже буквально ассоциироваться с пенисом), но это лишь часть их символического потенциала. Юнг считал, что змеи могут иногда представлять вегетативную нервную систему,— очень любопытное наблюдение в свете последних исследований в области мозга, относящихся к центру ствола человеческого мозга, так называемого «мозга рептилии» (в противоположность более изученному мозгу млекопитающих и исключительно человеческому развитию коры головного мозга). Часто змеи представляют обычную инстинктивную энергию, в особенности, когда они явлены в больших количествах, как в вышеупомянутом сне о змеях, кишевших по обочинам пешеходных дорожек студенческого городка; причем сами дорожки при этом были свободны и безопасны для прохода. Змея может ассоциироваться с мудростью; с исцелением (как на жезле Асклепия эмблема врачевания); с ядом и опасностью; с утверждением себя (как в сектах дрессировщиков змей); и даже выступать прообразом значительно более высшей ценности — медный змей из Ветхого Завета, выставленный Моисеем на знамя, который может рассматриваться как прообраз Христа (Числа 21,9). Перечисленные разнообразные возможные значения (существует и множество других) показывают богатство и многоликость природы архетипических образов. В каждом отдельном случае важно вскрыть более детальный и личный смысл, исходя из собственных ассоциаций пациента; это позволяет избежать архетипи-ческого редукционизма произвольного прочтения только одного из возможных значений (или прочтения слишком многих). Например, священник увидел сон, в котором он посещал музей, где увидел чучело змеи в имитации естественного природного окружения. Затем сцена изменилась, и он держал за головой огромную гремучую змею, так, чтобы та не смогла его укусить. Но змея крутилась, извивалась и вертелась, пугая его, и он отпустил ее, чувствуя, как нарастает ощущение паники под воздействием реальной опасности в этой ситуации. Обе сцены уже предполагают конфликт с тем, что символизируется змеей, поскольку показывают то же самое содержание на безопасном расстоянии от эго сновидения (чучело змеи в музее) и его приближение с нарастанием пугающего чувства (когда сновидец держит настоящую живую змею). Его личной ассоциацией было желание иметь в доме толстого ужа в качестве «любимца» («pet»), когда ему было восемнадцать лет. Это привело к потоку ассоциаций относительно мастурбации, предполагавших, что змей, в данном случае, мог бы наиболее соответствовать своему фаллическому значению, хотя и с сильнодействующей двойственностью относительно сексуальности. — 69 —
|