|
1. В отношении восприятий затруднений не представляется. Все наши воспринимающие органы в одно и то же время чувствительные и двигательные. Для того чтобы мы могли воспринимать нашими глазами, ушами, руками, ногами, языком, ноздрями, необходимы движения. Чем более подвижны части нашего тела, тем более совершенна их чувствительность. Чем беднее подвижность их, тем тупее чувствительность. Но это не все; без двигательных элементов восприятие невозможно. Припомним сказанное раньше, что если мы установим наш взгляд неподвижно на одном каком-нибудь предмете, то в скором времени восприятие становится туманным и затем исчезает. Приложите, не надавливая, нижнюю поверхность пальца к столу, и через несколько минут вы не будете чувствовать прикосновения. Движение глаза или пальца воскрешает восприятие. Сознание возможно только через изменение, изменение возможно только через движение. Можно бы многое сказать по этому поводу, потому что хотя факты вполне очевидны и подтверждаются повседневным опытом, но психология до такой степени пренебрегала ролью движений) что в конце концов забываешь, что они составляют коренное условие сознания, ибо служат орудием основного его закона - относительности и изменяемости. Сказанного нами в оправдание формулы: <Нет движений, нет и восприятий>-совершенно достаточно. Роль движений в чувствительном внимании не подлежит ни малейшему сомнению. Часовщик, тщательно изучающий механизм часов, приспособляет свои глаза, руки, тело; все остальные движения задержаны. В лабораторных опытах, устроенных для изучения произвольного внимания, это сосредоточение с помощью задержки движений достигает часто необыкновенной степени: дальше мы поговорим об этом. Припомним приведенные нами раньше наблюдения Гальтона над движениями в утомленной аудитории. Внимание означает, следоьательно, сосредоточение и задержку движений, рассеянность - развитие движений, Произвольное внимание может также действовать на проявление эмоций (если у нас есть серьезные причины не выражать 88 наружно своего чувства и достаточная задерживающая способность, .чтобы не дать ему проявиться), но действует оно только на мускулы и ни на что более; все остальное ускользает от него. До сих пор мы касались только самой легкой стороны вопроса. Мы подошли теперь к той чисто внутренней форме, которая называется размышлением. Содержание его составляют образы и идеи. Итак, нам предстоит отыскать двигательные элементы в этих двух группах психических состояний. 2. <С первого взгляда не представляется очевидным, - писал Бэн уже в 1855 г.,-что запечатление идеи (образа) в уме есть дело мускулов, подчиненных воле. Какие движения происходят, когда я представляю себе окружность или думаю о церкви святого Павла? Ответить на этот вопрос возможно, только предполагая, что мысленный образ занимает в мозгу и других частях нервной системы то же место, что и первоначальное ощущение. Так как в наших ощущениях, особенно же в ощущениях высшего порядка - осязании, зрении, слухе, существует известный мускульный элемент, то этот элемент должен так или иначе найти свое место в ощущении идеальном - в воспоминании>. С этого времени вопрос о природе образов тщательно и успешно изучался и был решен в том же смысле. Между тем как для большинства прежних психологов образ был каким-то призраком без определенной локализации, существующим <в душе>, отличающимся от представления не по степени, но по природе, похожим на последнее <не более, как портрет сходен с оригиналом>, для психологии физиологической между представлением и образом существует тождество природы, тождество локализации и только разница в степени. Образ-это не фотография, но оживление чувствительных и двигательных элементов) составивших представление. По мере того как возрастает его интенсивность, он приближается к своей отправной точке и стремится перейти в галлюцинацию. Чтобы не удаляться от двигательных элементов образа, исключительно нас интересующих, заметим следующее: так как нет восприятии без движений, то, очевидно, эти последние, однажды возникнув, оставляют в мозгу двигательные следы (двигательные образы, двигательные интуиции) точно так же) как впечатления ретины или впечатления кожи оставляют чувствительные следы. Если бы двигательный аппарат не имел своей памяти, своих образов или следов, ни одно движение не могло бы быть заучено, сделаться привычным; все пришлось бы начинать сызнова. Нет надобности, впрочем, прибегать к рассуждениям. Тысячи опытов подтверждают, что движение присуще образу, содержится в нем. Знаменитый опыт с маятником Шевреля может считаться типичным. Нужно ли приводить другие? Возьмем для примера людей, бросающихся в пропасть из страха упасть в нее, ранящих себя бритвой [13 опасения пораниться; возьмем <чтение мыслей>, которое сеть 11й что иное. как <чтение> мускульных состояний, и массу других фактов, прослывших необычайными только потому, что — 54 —
|