|
В этих путанных действиях при постройке некоторые черты особенно характерны. Если верхний ящик принимает положение, в котором он статически покоится совершенно удовлетворительно, но при этом может совсем незначительно покачиваться, шимпанзе часто снимает его с места, где он хорошо помещался, и поворачивает его, когда рука или нога обнаруживает шаткость (оптика положения не оказывает здесь заметного влияния на контроль шимпанзе). Если при этом, или прежде, верхний ящик случайно принимает любое положение, в котором он хоть одно мгновение не качается, шимпанзе влезает наверх с уверенностью, если трение (хотя бы совсем ничтожное) в каком-либо месте на мгновение фиксирует ящик, прежде совершенно неустойчивый, и последний под тяжестью животного должен обязательно немедленно обрушиться. Так, Султан хочет, как будто это само собой разумеется, подняться на второй ящик, который едва-едва держится, будучи поставлен на один угол нижнего ящика. Поэтому для шимпанзе довольно безразлично, выступает ли ящик из постройки далеко в сторону и т. п. , и иногда, действительно, третий ящик мог бы и не упасть вовсе, если бы наверху не было четвертого ящика или самого животного. Легко видеть, что должно произойти, когда шимпанзе здесь в первый раз совершенно очевидно покидает оптический подход к ситуации и именно, вероятно, потому, что его оптика не может дать того, что от нее требуется. Шимпанзе воздвигает сооружения и довольно частое успехом влезает на них, но они, с точки зрения статики, почти переходят границы понятного для нас, так как все обычные для нас структуры построек (прежде всего, оптически прочно внедрившиеся в нас) осуществляются шимпанзе случайно и, так сказать, в борьбе за устойчивость. Если рассмотреть несколько подробнее и внимательнее первую постройку из трех ящиков, 164 принадлежащую Грандэ (ср. табл. IV, я надеюсь, что репродукция позволит разглядеть это), то можно увидеть, что эта постройка едва-едва «жизнеспособна» и что, действительно, в момент фотографирования она стоит уже больше не благодаря собственной крепости, нолишьблагодаря правильно использованной тяжести самой Грандэ, которая, в свою очередь, держится за цель и не может снять или отпустить ее без того, чтобы не упасть вместе с постройкой. Подобное этому случается очень часто, только постройки нередко выглядят гораздо более странными; по большей части катастрофа происходит раньше, чем удается уловить благоприятный и спокойный момент для снимка. Из этого описания уже видно, что животные возмещают недостающую им (обыденную) статику человека статикой третьего рода, а именно — статикой собственного тела, которая автоматически осуществляется особым нервно-мускульным аппаратом. В этом отношении шимпанзе, как мне кажется, значительно превосходит человека и извлекает существенную выгоду из этой прекрасной способности. Если он стоит на постройке, статика которой внушает страх зрителю, каждое обнаруживающееся подозрительное движение и наклон моментально и мастерски компенсируются перемещением центра тяжести тела, поднятием рук, сгибанием туловища и т. д., так что ящикам, находящимся под животным, также достается кое-что от статики ушного лабиринта и мозжечка шимпанзе. Вполне можно сказать, что при постройках в значительной части случаев само животное со своим тонко регулируемым распределением тяжести представляет собой составную часть, без которой сооружение обрушилось бы. Но, разумеется, из этого следует, что не может быть и речи о наличии в этом действии (физиологическом в узком смысле) «решения» в выше очерченном смысле этого слова. — 115 —
|