Диалектика полов

Другая черта диморфизма полов касается пальцев. У мужчины в норме безымянный палец длиннее указательного, у женщины — наоборот. Возьмите в руку сначала некое подобие рубила, а потом, скажем, — лезвие для безопасной бритвы, и вы поймёте происхождение этого отличия. Основная нагрузка при захвате рубила приходится на большой и безымянный пальцы. Для того чтобы работать скребком, необходим более длинный и изящный указательный. Вообще, женские руки по своей, так сказать, конструкции более изящны, мужские — более грубы. Интересно, что мужчины, у которых безымянные пальцы длиннее указательных, имеют более высокий уровень тестостерона, гормона, обусловливающего формирование мужских половых органов и вторичных половых признаков. У женщин с более длинными указательными пальцами выше уровень эстрогенов — женских половых гормонов [См.: 24 часа. 1998. № 42. С. 5.].

Но мы, кажется, немного отвлеклись. Ищущие свою половину не вникают в нюансы сексометрии. А может быть, напрасно?

Обратимся ещё раз к нашим образцово-показательным мужчинам. Каждый третий, выставляя свою кандидатуру, дополняет социальный автопортрет некоторыми внешними чертами (симпатичный, привлекательный, стройный, брюнет и т. д.). Почему бы не продемонстрировать то, что имеешь?! Однако две трети не считают необходимым привлекать внимание к своей внешности. Значит ли это, что мужчинам не свойственно использовать внешние привлекательные средства?

Нет, не значит. Более того, вряд ли найдётся такой мужчина, который не эксплуатирует свою внешность, не декорирует себя. Но если женский декор (одежда, причёска, косметика, аксессуары и т. д.) более подчёркивает (или нейтрализует) физические параметры, то мужской — социальные, деловые, нравственные.

Так, кепка-лондонка, надетая козырьком назад, указывала в 50-е годы на принадлежность к шпане, наколки и серьга в ухе должны говорить окружающим о “крутизне” своего обладателя, гребень хиппи или цепи “металлиста” свидетельствуют о большем или меньшем протестантизме. Малиновый пиджак ещё совсем недавно был визитной карточкой “нового русского”, а строгий, но без претензий и довольно-таки поношенный костюм долгие годы является атрибутом работника умственного труда. Правда, в последнее время, прежде всего в научной среде, его потеснили джинсы и свитер.

Какой-то внешний знак, подчёркивающий ту или иную внутреннюю черту, может быть и сугубо индивидуальной характеристикой. Например, усы С. М. Будённого свидетельствуют о бравости и лихости командарма, борода Фиделя Кастро — о решимости бороться и победить, шейный платок раннего Андрея Вознесенского — о вольномыслии и созвучии его поэзии с романтикой 60-х, аккуратная скромная курточка Ким Чен Ира в бытность его “любимым руководителем” — о прилежности и послушании первого ученика “великого вождя”, шарф Михаила Пиотровского — о деловитости и артистизме учёного, шляпа Михаила Боярского — о его претензиях на мушкетёрство, а щетина Валерия Гергиева указывает на раскованность и нетрадиционность. Так, по крайней мере, представляется со стороны.