80 лет одиночества

В свете этого противоречия я должен оценивать и собственную работу. Ради чего я все эти годы плыл против течения? Стоило ли это делать? Если бы я верил, что мои сочинения могут изменить направление общественного развития, я был бы плохим социологом, а если бы замолчал – плохим гражданином. Социолог чем-то напоминает врача. Коль скоро законные опекуны больного твердо решили его уморить и доктор не может этому воспрепятствовать, он обязан подготовить документы, которые помогут будущему патологоанатому и судебно-медицинскому эксперту определить причину смерти. То есть консультант превращается в свидетеля обвинения. В данном случае патологоанатомом будет историк, второе издание «Клубнички на березке» адресовано прежде всего ему.

Что же касается моих книг и статей сексологического характера, то они адресованы не государству и его агентам – ничего хорошего мы от них никогда не дождемся, а частным лицам. Россия давно уже живет по формуле «Спасение утопающих – дело рук самих утопающих». Многие из них не умеют плавать, но, возможно, готовы учиться. Одного молодого человека (старым приятнее думать, что они прожили свою юность в лучшем из миров, который разрушили завистливые пришельцы) мои книги научат, как правильно надевать презерватив, другого успокоят по поводу «размеров», третьему облегчат взаимопонимание с женой, а четвертому напомнят слова Грибоедова: «Мой друг, отчизна только там, где любят нас, где верят нам».

Свобода – это индивидуальный выбор, а научная книга – информация к размышлению. Не больше, но и не меньше. Как написано на воротах Бухенвальда, «каждому – свое».

Мужчина в меняющемся мире

Утренняя эрекция – это единственная вещь, которая делает мужчину загадкой природы.

Виктор Ерофеев

Мой последний проект «Мужчина в меняющемся мире», которым я занимаюсь с 1999 г. (попытка осмыслить, как меняются мужчины и их представления о самих себе в современном мире, в котором они утрачивают былую власть и гегемонию), имеет длинную предысторию.

Теоретический интерес к проблеме половых различий возник у меня случайно. В Ленинграде я много лет работал с очень образованной машинисткой Н. Д. Раскиной, которая не только перепечатывала мои рукописи, но и внимательно их читала и иногда высказывала критические замечания. Когда я стал заниматься юношеской психологией, Нина Давыдовна сказала: «Игорь Семенович, то, что вы пишете, очень интересно, но ведь это все – о мальчиках. А где же девочки? Они многое переживают иначе».

Нина Давыдовна была права. Мужской тип развития был мне не только лучше знаком по личному опыту, но и казался теоретически универсальным, единственно возможным. Когда под влиянием этой критики (никто из коллег мне ничего подобного не говорил) я стал размышлять и читать специальную литературу, то вскоре открыл для себя новый увлекательный мир. Пол оказался не однозначной биологической данностью, а сложным и многомерным социальным конструктом, требующим многодисциплинарного подхода, а социально-психологические различия между мужчинами и женщинами – вполне реальными, важными, но вместе с тем – историческими.