|
В 1999 г. директор Института социологии Венгерской Академии наук, мой старый друг Пал Тамаш похвастался мне, что взял на работу по этой тематике молодую женщину. – А что, мужчин-геев у вас не нашлось? – Сколько угодно, но наше общество весьма гомофобно, мужчина на этой проблематике карьеру не сделает, а мать двоих детей будет работать без помех. В России ситуация гораздо хуже, чем в Венгрии, а любительские занятия не заменяют профессионализма. Дальтоник не обязательно становится офтальмологом, а если он выбрал другую специальность, с какой стати ему реферировать исследования по чужой дисциплине? Поэтому исследований мало, а то, что печатают геевские издания, зачастую не особенно серьезно, да и выходов на широкую публику у них мало. В геевскую политику я не вмешиваюсь. Разумеется, я открыто поддерживаю гражданские права сексуальных, как и всех прочих, меньшинств, считаю, что это часть общедемократического движения и невнимание к их проблемам – одна из слабостей российских демократов. В 1991 г. я был единственным известным в стране человеком, который выступил в популярных «Аргументах и фактах» в пользу юридического признания лесби-геевских правозащитных организаций, даже если некоторые их лидеры порой выступают с безответственными заявлениями. В 1995 г. я поддержал требования о регистрации лесби-геевской национальной организации «Треугольник». Между прочим, демократической власти гораздо выгоднее иметь дело с социально интегрированными организациями, чем с непредсказуемыми индивидами. Авторитарная же власть этой выгоды не понимает и тем самым поощряет экстремизм. Для меня как социолога интересен не столько правовой, сколько социально-психологический аспект гомофобии. Отношение к гомосексуальности – не только самостоятельная проблема, но и идеальная лакмусовая бумажка для измерения степени социальной терпимости. Когда в 2005–2006 гг. гомофобия стала в России официальной национально-религиозной идеей, мне пришлось специально заняться ею. В статье «Секс и меньшинства. Как гомофобия становится ксенофобией» («Новое время». 2006. № 15) я показал, что гомофобия органически связана с другими формами советско-русской ксенофобии, а в статье «Гомофобия как лакмусовая бумажка российской демократии» («Вестник общественного мнения». 2007. № 4) дал систематический анализ российских опросов общественного мнения, раскрыл особенности российской политической (в отличие от бытовой, трайбалистской) гомофобии, показал, что она не вытекает из личного опыта россиян и какую опасность она для них представляет. Я считаю эту статью продолжением своей «новомирской» «Психологии предрассудка» (1966) и горжусь тем, что она опубликована в журнале Левада-центра, который начал первые в России социологические опросы об отношении к гомосексуальности. — 219 —
|