80 лет одиночества

В 1968 г. я основал сектор истории социологии в ИКСИ, а в 1970 г., во время Всемирного социологического конгресса в Варне, Исследовательский комитет по истории социологии Международной социологической ассоциации, в состав которого вошли крупнейшие социологи мира, начиная с Парсонса и Мертона. В течение двенадцати лет я был сначала его президентом, а затем вице-президентом; поскольку советские власти ни разу за эти годы не выпустили меня для участия в его работе, меня выбирали заочно. Я поддерживал личную переписку с ведущими западными социологами и имел репутацию единственного советского социолога, который всегда отвечает на письма (это была лишняя работа и некоторая степень риска).

Особенно тесная дружеская переписка до самой его смерти была у меня с Питиримом Александровичем Сорокиным[36]. Начал я ее, когда дал диссертационную тему Игорю Голосенко, чтобы попросить Сорокина прислать отсутствовавшие у нас книги и помочь перевести некоторые его термины. Он сразу же выполнил мою просьбу (то, что некоторые книги осели на спецхране, было не страшно, у Игоря допуск туда был), а потом наша переписка стала постоянной. Письма он писал по-русски, от руки, разборчивым старческим почерком. Он отлично знал, что умирает, но относился к этому философски. Внимание на родине было ему приятно, к критическим замечаниям он относился спокойно и готов был обсуждать их всерьез, даже если они этого не заслуживали. В своей последней книге «Современные социологические теории» Сорокин положительно упоминает мой «Позитивизм в социологии». Он собирался выдвинуть мою книгу на соискание только что учрежденной Сорокинской премии, но не успел этого сделать. Высоко оценил он и работу Голосенко, который первым в СССР попытался оценить его концепцию непредвзято.

В работе нашего отдела истории социологии, кроме уже сложившихся ученых (Е. В. Осипова, И. И. Балакина) и молодых аспирантов и сотрудников (А. Б. Гофман, Л. Г. Ионин, А. Д. Ковалев, М. И. Ковалева), участвовала П. П. Гайденко, написавшая отличную главу о Максе Вебере. После моего ухода наша рукопись долго лежала без движения, но в конце концов Руткевичу пришлось попросить меня завершить эту работу, что и было сделано. Подготовленная нами «История буржуазной социологии XIX – начала XX в.» (1979) стала первым крупным отечественным историко-социологическим исследованием и учебным пособием по этому предмету, была переведена на китайский и чешский языки, в 1989 г. ее обновленное и дополненное издание вышло в английском и в испанском переводе. В 1999 г. некоторые ее главы, в том числе мои собственные, были без разрешения авторов и указания первоисточника перепечатаны в вузовском учебнике по истории социологии под редакцией Г. В. Осипова. Видимо, они были не так плохи, если их можно было перепечатать через двадцать лет.