|
– Что мне двигаться с места на место? Там Ваня. – А! Как же! – отвечает Ваня, – так я и буду бегать из угла в угол! – О господи, – вопиет вдова многочисленного семейства, приютившаяся на диване. – Где это Авдотья? – Авдотья! Авдотья! – звонко вторит барышня. – Авдотья! – басом вопиет бабушка. – Авдотья, тебя зовут! – телеграфирует откуда-то гимназист. И целый хор людей, которым «лень подняться», начинает вопиять что-то к Авдотье. – Что ты, барыня экая, оглохла? – басит бабушка. – Звали, звали, звали!.. – колокольчиком звенит барышня, – а ребенок кричит целый час! – Хоть бы одну-то, одну-то минуту дали спокойно отдохнуть! – слышится жалобный голос вдовы. Иной раз они так «присидятся» к своим местам, кто к окну, кто к дивану, кто к печке, что сидят неподвижно по целым часам, по временам только вздыхая или зевая и почесывая кто плечо, кто спину, кто глаз. Сидят и молчат. «Не зажигай огня!» – слышу из-за стены. И тьма даже приятна и пригодна им. Что они, думают ли в такие минуты о чем-нибудь или просто отдыхают после главенства «покойника», не знаю, но всякий раз, когда мне приходилось вступать с ними в какие-нибудь разговоры, меня поражала в них еще и масса лени умственной. Необходимо сказать, что если в этаком истуканном состоянии заставал их гость, будь то и я (спросить – который час?) или кто-нибудь из старых знакомых, – ими моментально (в буквальном смысле!) овладевала какая-то необычайная суматоха, или, вернее, какая-то необыкновенная, нервная толкотня: и какой-то испуг, точно гость – удар молнии, и радость, точно гость принес двеститысячный выигрыш, – и вдруг все забормочут, засуются из угла в угол, застыдятся, перепугаются, словом, сразу, мгновенно произведут такую нелепицу, что решительно не понимаешь, что такое тут происходит? Что такое толкуют они, о какой-то и чьей-то бороде? Потом о масленице, о дяденьке Родионе Ивановиче… Только очнувшись у себя в комнате, начинаешь догадываться, что за причина такого непостижимого бормотанья? Изволите видеть: бабушке моя борода напоминала бороду Родиона Ивановича, барышня поспешила объяснить, как она на масленице гостила у Родиона Ивановича в Москве, а вдова тоже считала нужным дополнить, что Родион Иванович был третий брат ее мужа, от второго брака Ивана Родионыча, который по первому браку и т. д. Вот каким путем образовывался тот проливень слов, под которым я обыкновенно стаивал всякий раз, когда мне приходилось заглянуть к хозяевам. Стоишь и ждешь, скоро ли кончится. — 312 —
|