|
– Вы чего бежите-то? Ай что случилось? – Каких-то мужиков на плотах мимо нас пронесло… Так и вертит вертком! – Ай уж прибежали? – весело спросила баба. – Иван! – крикнула она мужику, стоявшему на берегу у моста с лошадью… – Пробежал Михайло-то! – О? – Сейчас его донесет! Шест-то припаси… Схватиться! – Веревкой складней зацепить! – Это кто ж плывет-то? – спросили в толпе. – Да тут один мужичок… Жить хочет у нас. – Не здешний, что ли? – Нет, он здешний, только подолгу дома не бывал, а теперь вот на свою землю сесть хочет… – А-а! Так чего он плыл-то? – А это он дом перевозит; домишко купил на снос, так вот по воде и помчал. А бабу не видали там? – И баба есть, с ребенком. – Ну, они!.. Ну, дай бог! – радостно говорила баба. – Намаялся, намаялся сердечный! Дай бог здоровья Емельяновым – добрые люди. Слова не сказали – двадцать пять рублей дали в долг: вот он и купил хатку-то! баню никак, да все угол! – Это какие же Емельяновы? – спросил кто-то, интересуясь добротой, выраженной двадцатью пятью рублями. – Да такие вот, хорошие, не нашенские… Муж да баба, а детей у нее нет… Вот она, добрая-предобрая, и подбивает мужа добро делать. Приди, расскажи – завсегда поможет! Вот на них-то Михайло и напал, а то бы сердяге так и пропадать с бабой. – Так и дала без всего, без залогу? – Так и дала… Идет Михайло, шатается, не пил, не ел, а она навстречу… «Что да что?» Тот и рассказал, ну, она говорит: «Пойдем к мужу!» Привела, позвала мужа: «Вот что, Егорушка, оправь человека!..» Только и всего. Так муж-то любит ее больно; горе – детей-то нет, а от отца им большой достаток остался… Ну муж-то уж и не ослушается. Вынул ассигнацию – «поправляйся!» Вот Михайлу-то как бог спас… Ты думаешь, нет добрых людей? – Эво! Эво! – загалдели в толпе зрителей. – Эво как ворочает! Плывут! Ребята, бери на берег! Разобьется об мост… Действительно, пловцы с шестами в руках, вертясь на своих плотах, стремительно вынеслись из-за поворота речки и неслись к мосту. Народ бросился с моста на берег, зашумел и загалдел. Пошел какой-то обоюдный крик с плотов на берег и с берега на плоты. Поднимались и бросались шесты, веревки, и, наконец, путешественники были пойманы у самого каменного быка, подпиравшего конец моста, и выбрались на берег. Они были изнурены до чрезвычайности… Баба едва сделала два шага, как ноги у нее подкосились и она села с ребенком на сырую землю. Мужик с первого плота прямо повалился на землю, едва ступив на берег, и тяжело дышал, шепча: «Погоди, братцы, закружило!» Еле-еле, как пьяный, держался на ногах и другой мужик с другого плота, каждую минуту готовый свалиться навзничь. Но он удержался, имел силу снять шапку, поклониться народу и сказать: — 85 —
|