|
Но нельзя не удостоверить того не подлежащего сомнению факта, что первые!!!!!крупные предприятия «добрых молодцев», предводимых первыми крупными атаманушками, не так часто возможны в настоящее время, как это было несколько лет назад; теперь необходимы некоторые перерывы в деятельности «добрых молодцев», промежутки в несколько бездейственных лет, и вот почему вся та бесчисленная на Руси вольная казатчина, которая в недавние кипучие казацкие времена была при деле, теперь вынуждена маяться, томиться ожиданиями по нескольку лет и прикладывать свои руки из-за куска хлеба ко всякому делу, лишь бы не умереть с голода. Иной будущий атаман скромно сидит в ожидании момента где-нибудь в суфлерской будке или состоит комиссионером при гостинице. Что сулит этой вольнице будущее, я предугадывать не буду, – я только хочу обратить внимание читателя собственно на размеры, в которых этот тип вольного казака распространен в нашем обществе. На скамьях подсудимых, или, как сказано в песне о Разине: «на славной Красной площади», читатель видит только отборных деятелей удалых предприятий, но ведь ими далеко не исчерпывается весь тот контингент второстепенных участников, без которых немыслимы большие операции, оканчивающиеся Красною площадью. Чтобы, например, более или менее успешно похитить, положим, участок башкирской земли, предпринимателю нужно развратить, в видах достижения своих целей, множество народу всякого звания, состояния и положения, начиная с подкупа башкирского старосты, продолжая подкупом волостного писаря и так далее через все инстанции, а ведь это значит заразить идеями удальства бесчисленное множество народу. Развращение идет не на одном только бумажном, канцелярском поприще – нет, в операции участвуют все человеческие страсти; без шампанского, без женщин, без «дам» и без арфисток там нельзя обойтись. А ведь чтобы все это обделать, как должно, надо множество рабочих рук третьего, четвертого и пятого разрядов, и вот эти-то второстепенные деятели хищений, эти случайно полакомившиеся сладким куском, случайно допившие остатки из бутылок с шампанским, – эти-то люди, знающие вкусы в удовольствиях и удачах жизни, – они-то и составляют наше вольное казачество, таящееся не в камышах, а в самом обществе, в толпе. «Вольный казак» такого типа беспрестанно мелькает решительно везде, где хоть мало-мальски пахнет каким-нибудь съестным ароматом. Он пешком пробирается по шоссейным дорогам, то побираясь Христовым именем, то пристраиваясь в обожатели к кабатчице, пока не накладут в загривок, то попадая в кафешантанные певцы, то вдруг превращаясь в хозяина гостиницы в самом бойком приморском или ином торговом городе. На железных дорогах, на пароходах, в особенности летом и в особенности на юге, всегда и в великом множестве встречается этот бродячий тип, ищущий «авось что-нибудь навернется», – человек, говорящий, исковерканным языком, приметный нескладным костюмом и замашками, и всегда с особенным, «вольному добру молодцу» свойственным выражением лица: не то он подсматривает, как бы что-нибудь стащить у вас, не то хочет попросить милостыню. — 366 —
|