4Но, увы, читатель, – это только вначале «играет» жизнь, а труд исчезает в прелести этой игры. Эти триста молодых девушек еще только завязили коготок в железную лапу купона, но раз коготок увяз – так и всей птичке пропасть. Много еще в них живой души, живой непочатой силы жить; но дальнейший путь жизни их нехорош: без всякой жалости расхитит он и растащит живую душу. Среди рабочих, уже видавших виды, уже «обыкших» среди рабочих порядков и нравов, складывающихся по воле купона, слышатся иной раз глубоко омерзительные разговоры о женщинах, о тех самых, которых я видел еще играющими «как детей». – Он что говорит про меня? – небрежно поплевывая подсолнухи, спрашивает один бывалый рабочий у другого, тоже бывалого; они встретились на железной дороге в вагоне. – Он говорит, что по морде тебя бил за сестру… Я, говорит, ловко ему морду «разделал». – По морде? Продолжая плевать скорлупу, первый рабочий думает о чем-то и, подумав, говорит: – Нет; врет он (такой-сякой), по морде он меня не бил… – Он говорит, по морде, говорит, отжарил. Опять что-то обдумывает тот, кого будто бы били по морде, и, поплевав скорлупу и подумав, опять не спеша произносит: – По уху дал два раза, а по морде не бил… Это он врет! – Ты чего с сестрой-то? Рабочий опять подумал и очень небрежно ответил: – Подлюга она была моя… очень просто!.. А он, брат ее (так и так), сманил ее к приказчику… Денег взял с приказчика… Я воротился из города, а она у приказчика. Утром дождался ее, ветрел, оттрепал за косы… Она – выть… Прибежал брат – хотел мне в рыло… Ну, я его пхнул… Тогда они меня вдвоем повалили, руки держат, ну и два раза по уху дал… А по морде не бил… Я, слушая этот разговор, признаться сказать, не понял хорошенько – говорит ли он подруга или, как мне легко могло послышаться, подлюга, и, чтобы выйти из затруднения, спросил у рабочего точного ответа: – Обыкновенно подлюга! Какое же ей имя, коли ежели на это идет? – Да ведь вы сами совращаете? Рабочий улыбнулся и сказал: – Да ведь нам что под руку попало. Коли идет, так – чего же? А подлюга потому, что хорошая на это не пойдет! – Отчего же бывают одни и другие? Рабочий молчал и соображал, не покидая подсолнухов. – Ежели у которой родитель строг, то она не позволит… А у которой родители строгости не имеют, так она и пошла через голову… Строгости нет – вот отчего! Итак, опять строгость, известное российское средство от всех болезней. — 289 —
|