|
– Статья есть такая, – отрывисто перебил один из живорезов: – «По совокупному мордобою и взаимному оскорблению – не виновны». – Ну, вот-вот! Нет, не виновны, потому мордобитие было взаимообразное, – ступайте по домам!.. Вот мы и вышли на улицу. Вышли все: и эскадра средиземная, и плотники, и дворники… Вышли и стоим… И столпилось нас, дураков, человек шестьдесят… Передрались мы все, как самые последние прохвосты, а выходим все как младенцы невинные… Стали и молчим, как столбы. Вдруг Родионка подходит без шапки. «Виноват, ваше степенство!» – «Ты что ж, говорю, дурак эдакой, сделал?» – «Помилуйте!.. Нам сказано: дать знать, потому бумага… Что нам приказывают, то мы и исполняем… Уж не попомните, возьмите опять!.. Явите божескую милость… Нас тоже не хвалят». За Родионкой – плотник: «Уж ты не попомни… Ведь по нынешнему времю, сам знаешь… Опять же нам сказывали: „Караульте, мол, его – в нехороших делах попался“… Уж ты тово…» – «Это ты, что ли, дурак, спрашиваю, под орех-то меня разделывал?» – «Уж тут все… Уж ты бы… Да ведь и ты тоже на свой пай разделал нашего брата не худо… Ведь у тебя тоже кулачище-то…» За плотником и командиры: «Это – недоумение, извините…» – «Вы за что же мне синяков-то насажали?» – «Но и вы, говорит, тоже мне щеку раскроили… Мы действовали сообразно – у нас телеграмма. А вы треснули меня… Это не более как недоумение… Мы завсегда… Так как вы домовладелец, то очень жаль…» И аптекаря тоже обступили; Липаткин говорит: «Не взыскивай с меня, помиримся!» А писарь из участка говорит: «Вы знаете, какое время? Тут, говорит, каждый день только и делаешь, что с утра до ночи пишешь: „немедленно“, да „разыскать“, да „представить“… Так тут не мудрено и ошибиться… Такое время…» Столпились тут все в кучу и галдят: «Времена ноне какие… Коли ежели бы не времена… Мы завсегда… почитаем, уважаем… Недоумение…» И вижу я, что хотят все эти дуроломы на водочку. Как же, действовали все с усердием, никто не виноват оказался, а угощения нету? Самый бы раз по рюмочке. «Нет, говорю, друзья приятные, кабы вы не были дуроломы и остолопы, то и времена-то были бы другие… И времена-то были бы не такие, кабы у вас, у подлецов, совесть была…» И ушли с аптекарем… Так они и остались без угощения. – Всё? – спросил буфетчик. – А тебе что – мало, что ли? – Да, – сказал военный, – чорт знает что!.. Дурман какой-то… – А бывает-с! Перед богом, бывает! – со вздохом проговорил тот купец, с которым буфетчик вел разговор вначале. – И даже оченно частенько… ошибаются!.. Потому ежели человек не знает ничего, не понимает и в то же самое время боится беспрестанно, то все можно… — 167 —
|