|
– А что, староста, – сказал ему вечером несчастного дня один из деревенских мужиков: – что я хочу у тебя спросить… Петруха вот синильщик просит у меня на задворках хатенку поставить… Как по-твоему: дозволено ли по закону его пустить? Михайл Петров помалчивал, кряхтел. – По три серебра сулится платить на год… Всё – деньги… А мне что ж? Место не украдет… – Н-не знаю!.. – таинственно сказал Михайл Петров. – Пустить – отчего не пустить; дело это мирское… а только что… Староста покачал головой и прибавил: – Человек-то он… не того… что-то бытто… нечистоват! – Неужто ж он худое что думает? Чай и на ем крест есть? Я же ему ублаготворение делаю; неужто ж он мне-то уж что-нибудь?.. Ведь тоже побился на своем веку, должон оценить, что даю ему упокой… Ведь и он крещеный человек-то?.. – Так-то так… да не очень-то, говорю, вокруг его благополучно… Так мне вот бытто думается… А впрочем… – Али что-нибудь? – Да вот, примерно, хоть это как по-твоему будет? И Михайл Петров рассказал про холку. – Ведь три года – это, братец ты мой, тоже надо подумать!.. Опять вот у Мирона с коровой… И с коровой историю рассказал Михайл Петров. – Ведь уж что-нибудь же да означает это? – философским тоном продолжал Михайл Петров, видимо стараясь сам проникнуть в самую глубину тайны: – ведь уж есть же что-нибудь? Мужик слушал и задумался. – Не хомут ли? – робко возразил он. – Хомут! А отчего ж у других и хомут натрет, а все зарастает? Отчего же тут-то тр-ри года, братец ты мой? Ну пущай и хомут, а корову-то почему же так? Ведь покуда у Петра была – ничего, а как только вот к Мирону… Н-нет, тут не очень чисто! Задумавшийся мужик, не угнетаемый так сильно мыслью об убытке, как был угнетен староста, пробовал было возразить, что и с коровой, может, так, «случаем» вышло, но Михайл Петров опять затуманил его, говоря: – Случаем!.. Ну, пущай так; ну, а холка-то почему ж? – ведь три года… Тайна не только не выяснялась, но делалась еще таинственнее и запутаннее, тьма еще темнее… Оба – и Михайл Петров и мужик – чувствовали, что разобрать все это невозможно, и знали одно, что тут, в этой тьме, главное действующее лицо все-таки тот же Петр. – Вот тоже, – крепко подумав, робко произнес мужик: – у Андреяна… Тоже Петр… стало быть, купил он, Пётра-то, у Андреяна овцу, а Андреяна лошадь пала… после того… – Ишь ты вот! – воскликнул Михайл Петров. – Именно говорю тебе – не чисто!.. Вот погляди! Уж что же нибудь есть в эфтом случае, что вред один от него – и больше ничего… Как хочешь! По мне все одно, я препятствовать не буду, хочешь, отдавай место, хочешь, нет, а что есть тут худое – уж это помни ты мое слово!.. Чует мое сердце, что не без этого… А по мне – как хоть… — 46 —
|