|
– Сделайте милость, записывайте и представляйте куда угодно. Я вам говорю одно, что вы сами переполошили народ. – У нас есть строжайшая бумага. – Знаю я, какая бумага у вас, только там ничего этого нет, что вы требуете. – Мне уж, позвольте сказать, вернее знать это! – вы кто такой? – обратился урядник ко мне. – Конторщик. – Что вам здесь угодно? Не ваше тут дело, и без того смутьянников много. А я вот как, – угрожающе обратился он к толпе, – я больше ничего – уеду, а не мое дело, ежели отвечать вам придется! Двадцать раз говорил, пущай же! И он было повернул лошадь, но учитель остановил его. – Вы должны успокоить народ, а не мутить. – Мы знаем, кто мутит-то. Сделайте милость, не беспокойтесь. – Отлично, только вы ответите за то, что требуете, чего в вашей бумаге нет. – Этого вы не можете говорить! – Почему? Вы вот совсем не понимаете, что такое сказано насчет сажени воздуха, а требуете, чтобы я рассаживал учеников на две сажени друг от друга. Это сказано о том, чтобы дышать, понимаете ли, для дыхания, чтобы хватало воздуху… – Как же это, позвольте вас спросить, дышать саженями? И кто этою саженью, когда бы то ни было, дышал? – позвольте мне узнать, так как вы очень образованны… Ежели я дышу, так я просто вот, господи благослови, дыхну так-то и раз и другой, честь честью, на кой же леший мне сажень-то ваша, и куда я ее дену? И что вы пустые слова говорите? На две сажени потому, чтобы болезнь не пристала, а саженями не дышат. Толпа тоже призадумалась над этим странным предписанием дышать квадратными саженями. Очевидно, что-то неладно; но несомненно, что кривда выскочила из-под столба и разгуливает по свету безнаказанно. Безграмотство торжествовало. Но не смутившийся этим учитель, из всех сил стремившийся доказать безграмотству, что оно, точно, ровно ничего не понимает в бумагах, после продолжительных уверений, успел-таки поколебать самоуверенность урядника до того, что тот довольно смирно произнес: – Нам этого разбирать не приходится. Нам что прикажут… Сказано, мол, на две сажени… Ну, а крыши?.. – И крыши вовсе не нужно раскрывать, – доказывал ему учитель. – Ведь сказано в бумаге, как же не нужно-то? – В бумаге сказано – «по наступлении теплого времени»… а разве теперь теплое? – И чашки не нужны? – И чашки не нужны до тех пор, пока доктора не удостоверят, что болезнь заразительная началась. И тогда-то вот нужно отделить больного от здоровых и есть из разных чашек… — 263 —
|