|
Я вошел в толпу и остановился где пришлось. – Вот как перед истинным богом! – крестясь и снимая шапку, говорил мещанин двум девушкам, тоже мещанкам, ехавшим со старушкой матерью. – Умереть на месте, ежели вру хоть на волос!.. – Вот чудеса-то! – воскликнули девушки, как, должно быть, восклицают, когда действительно случаются какие-нибудь чудеса. – И где же это было? – Околеть на месте: в Казани было!.. Видите, как: я, деверь, кума, золовка, шурин, – все мы ходили вместе туда. Приходим – а он ест ее!.. – Кошку? – привскокнув, воскликнули девицы. – Ее-с! Живую кошку, как перед истинным Христом моим! – воротит шкуру с затылку и питается ее кровию… Так и на афише было сказано. За вход двадцать пять копеек взяли… – Ну уж это удивление! – сказала мать девушек. – Именно удивление! У нас бы, – в нашем городе, по три рубли платили бы, ей-ей… Ну и что же?.. – как бы растерявшись от разнообразия и силы этого впечатления, продолжала она. – Как же он… Я думаю, ведь его не допустят к святому причастию после этого злодейства? – С дозволения начальства! – сказал мещанин с покорностию в голосе. – Что ж такое, что начальство дозволяет, – вмешалась одна из девушек: – он сам должен отвечать на том свете… Нешто можно есть кошек? Глядеть-то на это и то грех перед богом. Это было сказано с такой энергией и убеждением, что мещанин не пытался возражать и в раздумье сказал: – Так-то так… – Отчего же смотреть-то? смотреть-то не грех, я думаю? – попробовала было вставить мать. – Что смотреть, что есть – все одно! – сказала дочь решительно. – Не платили бы ему денег, небось не ел бы… – Мату-ушка-а! – перебил эту негодующую речь какой-то старик, сидевший на полу. – Не платили бы, не ел бы и сам бы с голоду помер! Начальство и это дозволяет, да что хорошего!.. Ведь и ему есть-пить надо! Родная! Он бы, может, говядинки-то и охотнее бы поел, чем кошку-то, да нету ее… Чай, и самому не сладко… – Это верно! – оправившись, вставил мещанин: – потому он из дворовых людей господ Елистратовых, а уж это через великую бедность за иностранца объявился… – Бедна-асть! бедность, матушка, кошек-то ест, она и виновата, она и перед богом ответит!.. Девушка даже вспыхнула, так подействовала на нее речь старика, вдруг осветившая совершенно новым светом все ее с таким искренним убеждением высказанные соображения… Давно уже я не видал такой искренности, и теперь мне стало немного повеселей на душе. — 304 —
|