|
– По этапу, Парамон Иваныч! – пояснил дядя. При словах «по этапу» мы опять стали все жалеть Парамона… – Пущай! – опять ответил Парамон, ответил так, не понимая, и опять мы перестали его жалеть… Хоть бы тут-то он испугался! Или хотя бы тут-то понял, что он «ничтожество»! – Ну, – проворно заговорил квартальный: – разговаривать тут нечего! Я должен тебя взять с собой… – Где живешь-то? – простодушно спросил Парамон. – Вот изволь собираться, и пойдем. Там узнаешь. – Ох, трудненько, трудненько… пущай бы утречком прибежал! За семейку помолился бы. – Ведь это вас в часть ведут, Парамон Иваныч! – пояснял дядя, явно негодуя на глупое предложение молиться в части. «Часть – это вещь серьезная; должен же ты понять, что там не до твоих глупостей!» – вот что, казалось, хотел он сказать своей фразой. – Ну что ж, эко! – отвечал Парамон. – Помолюсь, ничего… Добрый человек… Все люди, все человеки… Говоря это, Парамон, очевидно, и не думал идти. – Ведь сейчас надо! – опять нетерпеливо пояснял дядя. – О-х, сейчас-то!.. Чего уж? Утречком добегу… «Что ты будешь делать с этакой дубиной!» – подумали и почувствовали все мы, не исключая и квартального. – Ну вот что!.. – не вытерпел квартальный. – До завтра он останется здесь… – Слышишь, Парамон Иваныч! Остаешься до завтра! – сказал дядя. – Утречком, утречком! – Остается под вашей ответственностью. Все, что здесь есть (квартальный указал на стены), все должно так и остаться до завтра, до моего прихода… Изволите слышать? – Пом-милуйте!.. – Завтра будет составлен протокол… Что это, – часовня, что ли, у вас? – вновь оглядывая беседку, произнес квартальный. – Помилуйте, господин надзиратель! Рябятишки… баловство, больше ничего! – Сколько времени он у вас живет? Отчего вы не донесли в полицию, что у вас беспаспортный?.. – Господин надзиратель… – Хорошо-с! Завтра все разберем… Так чтобы все как вот теперь, все чтоб осталось. Я все помню. Надзиратель, очевидно, стоял на твердой почве, чувствовал себя легко, свободно, знал, что его дело сделано, и попирал нас всех каждым своим вопросом, каждым словом. Дядя в ответ ему испускал только полуслова – «пом-ми…», «господин надзир…», опять «пом…», «будьте покойны; будддте покойны!» и т. д. – Ну, со Христом! По домам, ребятушки! – неожиданно произнес Парамон: – поздно-о! Поздненько! Немогута!.. Со Христом, ступайте! отдохнуть надо мне, окаянному… — 201 —
|