|
– В таком случае, – возразил г-н фон Рихтер и покраснел еще более, – надо будет поменяться дружелюбными выстрелами – des goups de bisdolet ? l’amiaple![109] – Этого я уже совершенно не понимаю, – заметил Санин, – на воздух нам стрелять, что ли? – О, не то, не так, – залепетал окончательно сконфузившийся подпоручик, – но я полагал, что так как дело происходит между порядочными людьми… Я поговорю с вашим секундантом, – перебил он самого себя – и удалился. Санин опустился на стул, как только тот вышел, и уставился на пол. «Что, мол, это такое? Как это вдруг так завертелась жизнь? Всё прошедшее, всё будущее вдруг стушевалось, пропало – и осталось только то, что я во Франкфурте с кем-то за что-то дерусь». Вспомнилась ему одна его сумасшедшая тетушка, которая, бывало, всё подплясывала и напевала: Подпоручик!* Мой огурчик! Мой амурчик! Пропляши со мной, голубчик! И он захохотал и пропел, как она: «Подпоручик! пропляши со мной, голубчик!» – Однако надо действовать, не терять времени, – воскликнул он громко, вскочил и увидал перед собой Панталеоне с записочкой в руке. – Я несколько раз стучался, но вы не отвечали; я подумал, что вас дома нет, – промолвил старик и подал ему записку. – От синьорины Джеммы. Санин взял записку – как говорится, машинально*, – распечатал и прочел ее. Джемма писала ему, что она весьма беспокоится по поводу известного ему дела и желала бы свидеться с ним тотчас. – Синьорина беспокоится, – начал Панталеоне, которому, очевидно, было известно содержание записки, – она велела мне посмотреть, что вы делаете, и привести вас к ней. Санин взглянул на старого итальянца – и задумался. Внезапная мысль сверкнула в его голове. В первый миг она показалась ему странной до невозможности… «Однако… почему же нет?» – спросил он самого себя. – Г-н Панталеоне! – произнес он громко. Старик встрепенулся, уткнул подбородок в галстух и уставился на Санина. – Вы знаете, – продолжал Санин, – что произошло вчера? Панталеоне пожевал губами и тряхнул своим огромным хохлом. – Знаю. (Эмиль только что вернулся, рассказал ему всё.) – А, знаете! – Ну, так вот что. Сейчас от меня вышел офицер. Тот нахал вызывает меня на поединок. Я принял его вызов. Но у меня нет секунданта. Хотите вы быть моим секундантом? Панталеоне дрогнул и так высоко поднял брови, что они скрылись у него под нависшими волосами. – Вы непременно должны драться? – проговорил он наконец по-итальянски; до того мгновения он изъяснялся по-французски. — 190 —
|