|
– А! Евгений Васильич! – проговорила она и приподняла немного край платка, чтобы взглянуть на него, причем ее рука обнажилась до локтя. – Что вы это тут делаете? – промолвил Базаров, садясь возле нее. – Букет вяжете? – Да; на стол к завтраку. Николай Петрович это любит. – Но до завтрака еще далеко. Экая пропасть цветов! – Я их теперь нарвала, а то станет жарко и выйти нельзя. Только теперь и дышишь. Совсем я расслабела от этого жару. Уж я боюсь, не заболею ли я? – Это что за фантазия! Дайте-ка ваш пульс пощупать. – Базаров взял ее руку, отыскал ровно бившуюся жилку и даже не стал считать ее ударов. – Сто лет проживете, – промолвил он, выпуская ее руку. – Ах, сохрани бог! – воскликнула она. – А что? Разве вам не хочется долго пожить? – Да ведь сто лет! У нас бабушка была восьмидесяти пяти лет – так уж что же это была за мученица! Черная, глухая, горбатая, всё кашляла; себе только в тугость. Какая уж это жизнь! – Так лучше быть молодою? – А то как же? – Да чем же оно лучше? Скажите мне! – Как чем? Да вот я теперь, молодая, всё могу сделать – и пойду, и приду, и принесу, и никого мне просить не нужно… Чего лучше? – А вот мне всё равно: молод ли я или стар. – Как это вы говорите – всё равно? это невозможно, что вы говорите. – Да вы сами посудите, Федосья Николаевна, на что мне моя молодость? Живу я один, бобылем… – Это от вас всегда зависит. – То-то что не от меня! Хоть бы кто-нибудь надо мною сжалился. Фенечка сбоку посмотрела на Базарова, но ничего не сказала. – Это что у вас за книга? – спросила она, погодя немного. – Эта-то? Это ученая книга, мудреная. – А вы всё учитесь? И не скучно вам? Вы уж и так, я чай, всё знаете. – Видно, не всё. Попробуйте-ка вы прочесть немного. – Да я ничего тут не пойму. Она у вас русская? – спросила Фенечка, принимая в обе руки тяжело переплетенный том. – Какая толстая! – Русская. – Всё равно я ничего не пойму. – Да я и не с тем, чтобы вы поняли. Мне хочется посмотреть на вас, как вы читать будете. У вас, когда вы читаете, кончик носика очень мило двигается. Фенечка, которая принялась было разбирать вполголоса попавшуюся ей статью «о креозоте»*, засмеялась и бросила книгу… она скользнула со скамейки на землю. – Я люблю тоже, когда вы смеетесь, – промолвил Базаров. – Полноте! – Я люблю, когда вы говорите. Точно ручеек журчит. Фенечка отворотила голову. – Какой вы! – промолвила она, перебирая пальцами по цветам. – И что вам меня слушать? Вы с такими умными дамами разговор имели. — 92 —
|