|
– Эллис! Эллис! приди же! Неужели ты не придешь? – закричал я в последний раз. Ворон, которого мой голос разбудил, внезапно завозился в вершине соседнего дерева и, путаясь в ветвях, захлопал крыльями… Но Эллис не появлялась. Понурив голову, я отправился домой. Впереди уже чернели ракиты на плотине пруда, и свет в окне моей комнаты мелькнул между яблонями сада, мелькнул и скрылся, словно глаз человека, который бы меня караулил, – как вдруг сзади меня послышался тонкий свист быстро рассекаемого воздуха, и что-то разом обняло и подхватило меня снизу вверх: кобчик так подхватывает когтем, «чокает» перепела… Это Эллис на меня налетела. Я почувствовал ее щеку на моей щеке, кольцо ее руки вокруг моего тела – и как острый холодок вонзился мне в ухо ее шёпот: «Вот и я». Я и испугался и обрадовался в одно и то же время… Мы неслись невысоко над землей. – Ты не хотела прийти сегодня? – промолвил я. – А ты соскучился по мне? Ты меня любишь? О, ты мой! Последние слова Эллис меня смутили… Я не знал, что сказать. – Меня задержали, – продолжала она, – меня караулили. – Кто мог тебя задержать? – Куда ты хочешь? – спросила Эллис, по обыкновению не отвечая на мой вопрос. – Понеси меня в Италию, к тому озеру – помнишь? Эллис слегка отклонилась и отрицательно покачала головой. Тут я в первый раз заметил, что она перестала быть прозрачной. И лицо ее как будто окрасилось; по туманной его белизне разливался алый оттенок. Я взглянул в ее глаза… и мне стало жутко: в этих глазах что-то двигалось – медленным, безостановочным и зловещим движением свернувшейся и застывшей змеи, которую начинает отогревать солнце. – Эллис! – воскликнул я, – кто ты? Скажи же мне, кто ты? Эллис только плечом пожала. Мне стало досадно… мне захотелось отомстить ей, – и вдруг мне пришло на ум велеть ей перенестись со мною в Париж. «Вот уж где придется тебе ревновать», – подумал я. – Эллис! – промолвил я вслух, – ты не боишься больших городов, Парижа, например? – Нет. – Нет? Даже тех мест, где так светло, как на бульварах? – Это не дневной свет. – Прекрасно; так неси же меня сейчас на Италиянский бульвар. Эллис накинула мне на голову конец своего длинного висячего рукава. Меня тотчас охватила какая-то белая мгла с снотворным запахом мака. Всё исчезло разом: всякий свет, всякий звук – и самое почти сознание. Одно ощущение жизни осталось – и это не было неприятно. Внезапно мгла исчезла: Эллис сняла рукав с моей головы, и я увидел под собою громаду столпившихся зданий, полную блеска, движения, грохота… Я увидел Париж. — 143 —
|