|
Раз она уж так его упрашивала, приставала к нему, приставала — покойник-то очень уж богатый был — насилу уговорила. И пошли, вместе пошли. Приходят они туда в дом, где покойник: покойник в гробу лежал, лицо покрышкой покрыто. Собрались родственники, сняли покрышку, лицо открыли, чтобы посмотреть на покойника. Тут и все потянулись: всякому охота на покойника посмотреть. С народом протиснулась и Марья. Оглянулась Марья Федора поманить, смотрит, а он стоит у порога большой такой, выше всех на голову, усмехается. «И чего же это он усмехается?» — подумалось Марье, и чего-то страшно стало. Начал народ расходиться. И они вышли, пошли домой. Дорогой она его и спрашивает: — Чего ты, Федор, смеялся? — Так, ничего, я… — не хочет отвечать. А она пристает: скажи, да скажи. Федор молчит, все отнекивается, потом и говорит: — Вот как покрышку сняли с него, а черти к нему так в рот и лезут. — Что ж это такое? — А хлоптун из него выйдет. — Какой хлоптун? — А такой! Пять годов живет хлоптун хорошо, чисто, и не признаешь, а потом и начнет: сперва ест скотину, а за скотиной и за людей принимается. И как сказал это Федор, стало Марье опять как-то страшно, еще страшнее. — А как же его извести, хлоптуна-то? — спрашивает Марья. — А извести его очень просто, — говорит Федор, — от жеребца взять узду-оборот и уздой этой бить хлоптуна по рукам сзади, он и помрет. Вернулись они домой, легли спать. Заснул Федор. А Марья не спит, боится. «А что если он хлоптун и есть?» — боится, не спит Марья, не заснуть ей больше, не прогнать страх и думу. Куда все девалось, все прежнее? Жили в душу Федор да Марья, теперь нет ничего. Виду не подает Марья, — затаила в себе страх, — не сварлива она, угождает мужу, но уж смотрит совсем не так, не по-старому, невесело, вся извелась, громко не скажет, не засмеется. Четыре года прожила Марья в страхе, четыре года прошло, как вернулся Федор из Питера, пятый пошел. «Пять годов живет хлоптун хорошо, чисто и не признаешь, а лотом и начнет: сперва ест скотину, а за скотиной за людей принимается!» — и как вспомнит Марья, так и упадет сердце. И уж она не может больше терпеть, не спит, не ест, душит страх. — Не сын ваш Федор… хлоптун! — крикнула Марья старику и старухе. — Как так? — Так, что хлоптун! — и рассказала старикам Марья, что от самого от Федора о хлоптуне слышала — последний год живет, кончится год, съест он нас. Испугались старики: — Съест он нас! Всем страшно, все настороже. И стали за Федором присматривать. Глядь, а он уж на дороге коров ест. — 137 —
|