– Что ж? Аль ныне пути к вам заказаны, что можно попадать только с попутными ветрами? – шутил я. – Какое заказаны, – всегда рады гостям, да гости вы спесивые; к такой мелюзге, как мы, неповадно жалуете. Что это за кулечек привез? – спросила она, указывая на саквояж с моими драгоценностями. – Это, – говорю, – кой-какие мои бумаги, которые я счел за лучшее на некоторое время положить к вам. – Что, верно, опять трепка? – сказала тетушка, улыбаясь. – Слышала уж я. На днях дьяконица рассказывала, что какой-то ее знакомый из кутейников попался. – За что же? – спросил я. – А за то, что, не постригшись в попы, начал обедню служить. – Это как? – А так, умишку не набрался еще, в университете побыл всего без году неделю, а начал разные турусы разводить о царствах и народах; болтать везде, что и это не так, и то не так, и что мы, дескать, собираемся устроить все лучше. – И что ж? – Да жаль беднягу. Хорошо, если удастся отвертеться одним сиденьем, а то придется за такую болтовню дорого поплатиться. У нас, ты сам знаешь, на этот счет строго, не так, как в иностранных землях… – А вы, тетушка, кажется, сами не прочь заняться устройством царств, – сказал я шутя. – Ах ты, крюк этакой, – отвечала она, смеясь, – что ж, доносить, что ли, пойдешь? Тогда у кого свой кулечек-то оставишь? Давай его сюда. Вишь, сколько настрочил. Чай, тоже все об устройстве царств хлопочешь? – А вы боитесь? – Да что мне бояться. Я не то что людей, я и чертей не боюсь; каждая просвира с крестом, – и они бегут от моего дома без оглядки. Поболтав еще с тетушкой около получаса, я отправился домой. На душе у меня стало опять легко и ясно. Теперь, думал я, я стал человек, как есть: самоиспытан, самообыскан. Все неприятное удалено. Положим, что у меня остались груды неисследованных старых бумаг. Да ведь не на всякий же, в самом деле, хлам будут обращать внимание? Погода стояла отличная. Я с жадностью глотал свежий воздух. Мысль становилась все яснее и бодрее. Я стал думать, что дело, которое причиняет мне столько беспокойства, должно быть, какие-нибудь пустяки; что таким солидным людям, как мне, о подобных пустяках и думать стыдно. Я стал разбирать вышеприведенные догадки молвы, и мне стало совестно, что я мог хоть на минуту верить подобному вздору. Домой я приехал в совершенно спокойном и веселом расположении духа. Жена выбежала ко мне также вполне веселая и счастливая и, вытянувшись комически во фронт и приложив пальцы к своему чепчику, отрапортовала, что теперь в нашей квартире обстоит все благополучно, нет ни одной зловредной книги, ни одной компрометирующей карточки. — 129 —
|