|
– Есть господа хорошие-с… Фурначев генерал, Порфирьев Порфирий Петрович, Размановский-господин… – И богатые? – Капиталы большие имеют-с. Генерал Фурначев с Пазухиным-то свояки, так и торговля-то у них пожалуй что вообще происходит… Порфирьев Порфирий Петрович тоже при капиталах – помаленьку довольно-таки насбирали… Ну, Размановский-господин – этот будет против них потощее… – И есть у них… дочки? – У Порфирьева да у Размановского, только уж очень словно каверзны – глядеть не на что-с… – Это, брат, нехорошо. Жена надо, чтоб была такая… сдобнушка… можешь идти! Иван Павлыч был доволен полученными сведениями. Действительно, шансов оказывалось множество; жаль только, что генерал Фурначев в племя не пошел, а у него уж наверное дочки не вышли бы каверзные. «Только нужно бы, черт возьми, денег, чтоб не ударить лицом в грязь!.. А с костромского именьишка, хоть ты лопни, больше тысячи в год не получишь!.. дда! на это, брат, не разъедешься!» – Мишка! взял розовый галстух? – Взял-с. – То-то же! «Нынче время летнее – без розового галстуха нельзя! Все, именно все, зависит от того, как за дело приняться… Хорошо, что у меня фрак новый есть…» – Мишка! а фрак новый взят? – Взят-с. – То-то же! ты у меня смотри, вывеси его на ночь на вешалку, чтоб складки отошли, да приутюжить вели! «Как надену я новый фрак с иголочки, да подтянусь хорошенечко снизу, да жилет с золотыми пуговицами, да галстух розовый, да подъеду этаким чертом: сударыня! желал бы я знать, свободно ли ваше сердце? – А ведь недурно будет!» Иван Павлыч раскланялся перед зеркалом и сделал приятный жест правой рукой. «Хорошо, что я воспитание порядочное получил! Кто что там ни говори, а воспитание важная вещь! Возьмем теперича хоть меня… я, могу сказать, обо всяком предмете разговаривать в состоянии; стало быть, каждому образованному человеку приятно иметь меня в своем доме… Ну, опять и манеры! манера должна быть у порядочного человека приятная, круглая; иной, может быть, и хороший человек, да сопит, или жует, или головой вертит – ну, и вон пошел! а у меня все это в порядке: жест самый благородный, улыбка ласковая…» Иван Павлыч подошел к зеркалу и улыбнулся. – Мишка! рубашки хорошие все взял? – Все взял-с. – Ну, то-то же!.. да бишь!.. гм… об чем бишь я еще хотел тебя спросить? – Не могу знать-с. – Вечно ты ничего не знаешь!.. да! не забыл ли ты еще чего? – Все, кажется, взяли… – То-то «кажется»! я ведь, брат, тебя в Кострому пешком сбегать заставлю, если забыл… чаю! и стели постель! — 4 —
|