|
Первый дом, в который ему пришлось заехать, был дом Петра Сергеича Мугришникова. Петр Сергеич уж отбыл в это время в палату, но супруга его Анна Казимировна была дома. В зале около фортепьян возилась девица лет семнадцати, в коротеньком платьице и в панталонцах, что, как известно, составляет несомненный признак невинности. При входе Вологжанина она поспешно встала, сделала ему книксен и убежала. «Ну, пойдут теперь одеваться!» – подумал Иван Павлыч, но подумал несправедливо, потому что не больше как через пять минут, шумя множеством накрахмаленных юбок, вошла в гостиную величественная и еще не старая дама. Вологжанин, заслышав шорох платья, бросился в гостиную. – Madame, – сказал он, грациозно округлив руки и делая шляпой очень приятное движение, – j’ai l’honneur de me presenter… Jean de Wologchanine[15]. – Садитесь, пожалуйста, – отвечала Анна Казимировна, которая хотя и знала французский язык, но не любила на нем изъясняться. – Vous devez vous ennuyer ici, madame?[16] – начал опять Вологжанин, играя шляпой и вытянув ноги, обутые в лаковые сапоги, в которых, как в зеркале, отражалась вся его фигура. – О, конечно, вот прежде мой муж служил в Казани… божественная Казань! – Mais j’esp?re que vous vous promenez, madame?[17] – Иногда… да, вот в Казани мы каждый день, каждый день прогуливались! Представьте себе, там есть русская Швейцария – это восхитительно! Там есть тоже и немецкая Швейцария* – ну, там, конечно, никто из порядочных не бывает… – J’imagine comme cela doit ?tre ravissant!..[18] – вдруг выдумал Иван Павлыч (фраза эта была сверхштатная, и он не без удовольствия повернулся в кресле, проговорив ее). – Необыкновенно! божественно! В это время в комнату вошла девица в панталонцах. – Моя сестра… Doroth??e[19], – сказала Анна Казимировна. Вологжанин расшаркался. – Мы здесь ужасно скучаем, – продолжала Анна Казимировна, – ни балов, ни собраний, ничего, ничего… Вы, конечно, танцуете? – Mais… comment donc, madame![20] – Здесь, представьте себе, молодые люди даже не танцуют… Вот в Казани… там совсем напротив… там столько молодых людей, что дамы на балах ходят решительно все запыхавшись… На этот раз Вологжанин не нашелся ничего сказать и только процедил сквозь зубы по-русски «сс» и покачал головой. Наступила минута общего молчания, одна из тех минут, во время которых, как уверяют в Крутогорске, непременно где-нибудь дурак рождается. – J’esp?re, madame[21], – сказал Иван Павлыч, вставая и раскланиваясь, причем не преминул грациозно помахать шляпой, – j’espere que vous voudrez bien m’accorder votre bienveillance…[22] — 10 —
|