|
– Чего тяжко! чай, замуж выдешь! – молвил Петруня дрожащим голосом. – А что станешь делать… и выду! – То-то… чай, за старого… за вдовца детного… – За старого-то лучше бы… по крайности, хоть любить бы не стала, Петруня! – А молодого небось полюбила бы!.. То-то вот вы: потоль у вас и мил, поколь в глазах! – сказал Петруня, которого загодя мучила ревность. – Ой, уж не говори ты лучше!.. умерла бы я, не чем с тобой расставаться – вот сколь мне тебя жалко! – А меня небось в сражениях убьют, покуда ты здесь замуж выходить будешь!.. детей, чай, народишь!.. Вот унтер намеднись сказывал, что в сраженье как есть ни один человек цел не будет – всех побьют! Вместо ответа мне послышались тихие, словно детские, всхлипывания. – Ну что ж, и пущай бьют! – продолжал Петруня, находя какое-то горькое удовольствие в страданиях своей собеседницы. Всхлипывания послышались горче прежнего. – Ах, пропадай моя голова… хочешь, сбегу, Мавруша? – внезапно спросил Петруня. – Что ты, что ты, Петруня! что ж это будет! – отвечала Мавруша голосом, в котором слышался испуг. – Убегу, да и все тут, – продолжал Петруня, – уйду в леса к старцам… ищи, лови тогда! – Стариков-то твоих, чай, в ту пору так и засудят! – робко заметила Мавруша. Петруня молчал. – В разоренье поди приведут? – продолжала Мавруша, как бы рассуждая сама с собой. То же молчание. – Нет, ты уж лучше не бегай, Петруня! как-нибудь, бог даст, и свидимся! – То-то «свидимся»! замуж, чай, хочется, а не «свидимся»! Ты бы напрямки так и говорила… а то «свидимся». Так бежать, что ли? – Куда ж бежать? коли для меня ты хочешь бежать, так я за тобой ведь бежать не могу! Петруня заплакал. – Петруня! желанный ты мой! – прошептала Мавруша. Петруня заплакал пуще прежнего. – Ох, да хоть бы не плакал ты! – сказала Мавруша каким-то утомленным, замученным голосом. – Вот каково дело, что и пособить нечем! – говорил Петруня, обрываясь почти на каждом слове, – куда я теперь денусь? Ох, да подумай же ты, Мавруша, как бы нам хорошо-то было!.. жили бы мы теперь с тобой… и мясоед вот на дворе… И все-то ведь прахом пошло… точно ничего и не было! Намеднись вот унтер сказывал, верст тысячи за две поведут… так когда же тут свидеться! – Петруня! где же ты запропал! – раздался сзади меня голос женщины. – Здесь; обедать, что ли? – откликнулся Петруня. – Обедать дедушко зовет. – Сейчас. Прощай, Мавруша! ноне к ночи надо опять в город ехать… прощай! может, уж и не свидимся! — 104 —
|