|
– Если бы вы знали, – говорит она князю Льву Михайлычу, – если бы вы знали, mon cher prince[43], чего нам стоили все эти уроки: ведь Агриппина – ученица Герке… – Шш… – раздается по зале, и все скромно рассаживаются по стульям, расставленным вдоль стен. В середину залы выступает вторая дочь Марьи Ивановны, Аглаида, и звучным контральтовым голосом произносит стихи: Тебя с днем ангела, сестра, я поздравляю, Сестра! любимица зиждителя небес! От сердца полноты всех благ тебе желаю, И чтоб коварный ветр малютку не унес… – Коварный ветр – это муж, – замечает Василий Николаич, – а малютка – сама виновница настоящего торжества!.. и заметьте: «небес» – «не унес». Аглаида продолжает: С гнезда родимого, от отческа крыла Судьбина жесткая малютку унесла. Мать безутешная! лети скорее, плачь: Невинного птенца задушит сей палач… – Да не вы ли «сей палач»? – обращается ко мне опять Василий Николаич, – а я думал, что долго не дождаться Агриппине «сего палача». Прими ж, сестра, мое ты поздравленье, И да услышит бог последнее моленье: Да ниспошлет тебе он сердца чистоту И да низвержет в прах злодеев клевету. – А ведь «клевету»-то на ваш счет сказано, – говорю я, в свою очередь, Василию Николаичу. – Может быть, – отвечает он, – а это она хорошо сделала, что пожелала Агриппине чистоты: опрятность никогда не мешает. Гости начинают уже стучать стульями, в чаянье, что испытание кончилось и что можно будет приступить к настоящим действиям, составляющим цель всякого провинцияльного праздника: танцам и висту. Но надежда и на этот раз остается обманутою. К роялю подходят Клеопатра и Агриппина. – Эти же стихи, переложенные на музыку Агриппиной Алексеевной, будет петь Клеопатра Алексеевна, – объясняет рыжий клиент, проходя мимо нас. – Выходит, что именинница сама себя поздравляет, – пополняет Василий Николаич: – Никем же не мучима сами ся мучаху… Именинница аккомпанирует, а Клеопатра Алексеевна разливается. В патетических местах она оборачивается к публике всем корпусом, и зрачки глаз ее до такой степени пропадают, что сам исправник Живоглот – на что уж бестия! – ни под каким видом их нигде не отыскал бы, если б на него возложили это деликатное поручение. Пение кончается, и на этот раз аплодисманы раздаются с учетверенною силой, потому что все эти колодники, сидевшие вдоль стены, имеют полную надежду, что сюрпризы прекратились и они могут отправиться каждый по своему делу. И действительно, разносится слух, что поздравительный танец, предназначенный к исполнению через малолетных членов «приятного семейства», отложен до следующего понедельника. — 72 —
|