|
Но довольно о грамотности, возвратимся к прежнему предмету. Многие восстают на принцип чистой творческой администрации за то, что она стремится проникнуть все жизненные силы государства. Но, спрашиваю я вас, что же тут худого, какой от этого кому вред, и может ли, наконец, быть иначе, чтобы принцип, всеобщий и энергический, не поработил себе явлений случайных и преходящих? Восставать против этого не значит ли вопиять против истории, отказываться от своего прошлого, от своего настоящего? Оглянитесь кругом себя – все, что вы ни видите, все это плоды администрации: областные учреждения – плод администрации, община – плод администрации, торговля – плод администрации, фабричная промышленность – плод администрации. Как соединишь, знаете, все это в один фокус, так оно делается виднее. Vous allez me dire que c’est d?solant[123], a я вам доложу, что совсем напротив. Все это идет, и идет довольно стройно; стало быть, все имеет свой raison d’?tre[124]. Если бы мы самобытно развивались, бог знает, как бы оно пошло; может быть, направо, а может быть, и налево. Вообще у нас в моде заниматься разными предположениями, рассуждать о покорении и призвании и проч… Вот и вы теперь вышли из школы, так тоже, чай, думаете, что все это вопросы первостепенной важности! Да вы поймите, поймите же наконец, что нечего рассуждать о том, что было бы, если б мы вверх ногами, а не головой ходили! А потому все эти нелепые толки о самобытном развитии в высшей степени волнуют меня. Надо пожить между них, в этом безобразии, вот как мы с вами живем, побывать на всех этих сходках, отведать этой яичницы – тогда другое запоешь. Самобытность! просвещение! Скажите на милость, зачем нам тревожить их? И если они так любят отдыхать, не значит ли это que le sommeil leur est doux?[125] Слова нет, надо между ними вводить какие-нибудь новости, чтоб они видели, что тут есть заботы, попечения, и все это, знаете, неусыпно, – но какие новости? Вот я, например, представил проект освещения изб дешевыми лампами. Это и само по себе полезно, и вместе с тем удовлетворяет высшим соображениям, потому что l’arm?e, mon cher, demande des soldats bien portants[126], a они там этой лучиной да дымом бог знает как глаза свои портят. Mais vous n’avez pas l’id?e[127], как у них все это тупо прививается. Вспомните, например, про картофель. Согласитесь, что это в крестьянском быту подспорье! Подспорье ли это, спрашиваю я вас? А коль скоро подспорье, следовательно – вещь полезная; а коль скоро это полезно, то надобно его вводить – est-ce clair, oui ou non? Et bien, je vous jure sur mes grands dieux[128], y нас было столько tracas[129] с этим картофелем! точно мы их в языческую веру обращали. — 183 —
|