|
– Пожалуйте! просим покорно побеседовать! – говорит Палагея Ивановна, вводя меня в комнату. – Батюшка! Николай Иваныч пришел! Но «дедушка» не слышит и только чавкает. – Вы старика-то моего не обессудьте, барин любезный, – продолжает Палагея Ивановна, – что он, по старости лет, почтения вам отдать не в силах. Меня усаживают подле старика, хотя мне скорее желалось бы побыть с молодушками; с другой стороны, молодушки, по всем вероятиям, подметили мою кислую физиономию, потому что я вижу, как они смеются втихомолку. – Кушай, батюшка, кушай! – говорит Палагея Ивановна приказному, который, подняв рюмку, не может ничего уже выразить словесно и только устремляет на нее долгий, умоляющий взор. Беседа, прерванная моим приходом, возобновляется, но весьма умеренно. – Так-то, – шамкает дедушка, – так-то вот, детки, стар, стар, а все пожить хочется… Все бы хоть годиков с десяток протянул, право-ну! Молодухи смеются. – Да тебе бы, дедушка, и жениться так в ту же пору, – говорит одна из них побойчее, – какой ты еще старик! – Ась? – спрашивает дедушка. Палагея Ивановна подходит к нему и на ухо, как можно громче объясняет, что вот Варвара от живого мужа за него, старика, замуж собирается. – Да, да, – отвечает дедушка, – я еще старик здоровенный… здоровенный старик, только вот ноженьки плохо ходят… плохо, куда плохо ходят ноженьки… Молодушки смеются пуще прежнего. – А что, как торги, дедушка? – спрашивает свекровь, наклоняясь к самому уху старика. – Плохо, сударыня, плохо! совсем ноне плохо стало; сам я вот недослышу что-то, а Палагеюшка у меня еще молода… Об ину пору так разнеможешься, словно и взаправду старость пришла. А пуще всего ноженьки! мозжат это, знаешь, мозжат, словно вот винтом тебе кость-ту винтит! Трофим Николаевич подходит, пошатываясь, к дедушке и, наклонясь к его уху, хочет, вероятно, пожелать ему доброго здравия, но только икает и как-то неблаговидно сопит, что чрезвычайно смешит молодушек; дедушка же, почуяв носом сильный запах сивухи, пятится ближе к стене. – Батюшка! Трофим Николаич доброго здоровья тебе желает! – кричит Палагея Ивановна и, обращаясь к приказному, прибавляет, – кушай, батюшка, кушай на здоровье! – Ой ли! – шамкает старик, – а я было думал, что из суседнего кабака дверь отворилась… право-ну! А как-то ты, крыса приказная, век доживаешь, винцо попиваешь? – С-с-с-лав-ва вввсе-ввышнему! – успевает, не без больших усилий, проговорить Трофим Николаич. — 174 —
|