|
Я помню, одному судье кто-то из тяжущихся, по неопытности, воз мерзлой рыбы прислал, так не только все этому дивились, но и сам он оробел. Выбрал для себя пару подлещиков, «а остальное, говорит, должно быть, секретарю следует». И представьте, секретарь, несмотря на то, что уже свой воз получил, и этот воз не посовестился, взял. Некоторые судьи* прямо говорили тяжущимся: «Зачем вы на нас тратитесь! ведь все равно наше решение уважено не будет! так лучше уж вы поберегите себя для гражданской палаты!» И что же! вместо того чтоб умилиться над такой чертой самоотверженности, вместо того чтоб сказать: «Ну, бог с тобой! будь сыт и ты!» – большинство тяжущихся буквально следовало поданному совету и даже приготовленным уже подаркам давало другое назначение. Положение уездных судей было поистине трагическое. Читает, бывало, секретарь проект решения, а судья не понимает. Такие проекты тогда писались, что и в здравом уме человеку понять невозможно, а ежели кто ранен, так где уж! Вот судья слушает, слушает, да и перекрестится. Думает, что его леший обошел. – Подписывать-то, Семен Семеныч, можно ли? – взмолится он к секретарю. – С богом, Сергей Христофорыч! – подписывайте без сомнения! – Ну, будем подписывать. Господи благослови! Возьмет перо в правую руку, а левою локоть придерживает, чтобы перо не расскакалось. Выведет: «Уезнай судя Вислаухав» – и скажет: «Слава богу!» Но в особенности с уголовными приговорами маялись, потому что там не только подписывать, но и прописывать нужно было. И прописывать-то всё плети, да всё треххвостные, с малою долею розгачей. – Девяносто, что ли, Семен Семеныч? – Девяносто, Сергей Христофорыч. – А поменьше нельзя? пятьдесят, например? – По мне хоть награду дайте. Все равно уголовная палата сполна пропишет. – Ну-ну, что уж! Господи благослови! Или: – А этому, Семен Семеныч, ничего? – Ничего, Сергей Христофорыч. – Ну, слава богу. Господи благослови! Пропишет, что следует, придет домой и жене расскажет: – Вот, Ксеша, я в нынешнее утро, в общей сложности, восемьсот пятьдесят штук прописал! – А что же такое! – ответит Ксеша, – это ведь ты не от себя! сами виноваты, что начальства не слушаются. Начальство им добра хочет, а они – на-тко! – Плетей ведь восемьсот-то пятьдесят, а не пряников. А плети-то нынче ременные, да об трех хвостах. Вот как подумаешь: «Трижды восемьсот – две тысячи четыреста, да трижды пятьдесят – полтораста», так оно… – Ну-ну, жалельщик! ступай-ко водку пить, а то щи на столе простынут! — 31 —
|