|
– Чтобы нигде, ни-ни… упаси бог! – Нам нужно, чтоб он, яко обыватель, во всякое время всю свою обстановку предоставил, а он вместо того: «Не может это быть!» – Правда! – подтвердил Иван Тимофеич. – Правда! – откликнулись мы. Точно так же не выгорел и вопрос об исторической благопристойности, хотя Глумов и энергически отстаивал его. – Позвольте вам доложить, – возразил Прудентов, – зачем нам история? Где, в каких историях мы полезных для себя указаний искать будем? Ежели теперича взять римскую или греческую историю, так у нас ключ от тогдашней благопристойности потерян, и подлинно ли была там благопристойность – ничего мы этого не знаем. Судя же по тому, что в учебниках об тогдашних временах повествуется, так все эти греки да римляне больше безначалием, нежели благопристойностью занимались.* – А у нас этого нельзя! да-с, нельзя-с! – подтвердил Иван Тимофеич и при этом взглянул на нас так внушительно, что я, признаться, даже попенял на Глумова, зачем он эту материю шевельнул. – Кто говорит, что можно! – оборонился Глумов, – но ежели древние греческие и римские образцы непригодны, так ведь у нас и своя история была. – А насчет отечественных исторических образцов могу возразить следующее: большая часть имевшихся по сему предмету документов, в бывшие в разное время пожары, сгорела, а то, что осталось, содержит лишь указания краткие и недостаточные, как, например: одним – выщипывали бороды по волоску, другим ноздри рвали. Судите поэтому сами, какова у нас в древности благопристойность была! – Голубчик! да ведь не всем же… Ведь мы с вами… происходим же мы от кого-нибудь! В России-то семьдесят миллионов жителей считается, и у всех были отцы… Уцелели же, стало быть, они! – По снисхождению-с. Словом сказать, и на исторической почве Прудентов оказался неуязвимым. И что всего досаднее: не только Иван Тимофеич явно склонился на сторону дельца-письмоводителя, но и Молодкин самодовольно и глупо хихикал, радуясь нашему поражению. Оставалось последнее убежище: устные предания, народная мудрость, пословицы, поговорки. Но и тут Прудентов без труда восторжествовал. – Насчет народной мудрости можно так сказать, – возразил он, – для черняди она полезна, а для высокопоставленных лиц едва ли руководством служить может. Устное-то предание у нас и доселе одно: сколько влезет! – так ведь это предание и без того куда следует, в качестве материала, занесено. Что же касается до поговорок, то иногда они и совсем в нашем деле не пригодны. Возьмем, для примера, хоть следующее. Народ говорит: по Сеньке – шапка, а по обстоятельствам дела выходит, что эту поговорку наоборот надо понимать. — 69 —
|