|
– Тугаринов! – начал я первый, – вы… ты… – Ах, да! ведь ты у нас тут еще не бывал? – откликнулся он как-то ни к селу ни к городу, совсем смешавшись. – Да, то есть лет двадцать пять тому назад… – Ах, так ты теперь совсем-совсем нашего департамента не узна?ешь, – заторопился он, – пойдем, пойдем ко мне в отделение, я тебе покажу! Он как-то неуклюже, почти насильно взял меня под руку и повел вон из курительной комнаты. – Ты совсем нашего департамента не узнаешь! – взволнонанно и спеша объяснял он мне, покуда мы пробирались рядом комнат до его отделения, – теперь, брат, у нас совсем не то, что было двадцать пять лет назад! теперь наша служба, благодаря богу, получила совсем-совсем другое направление! Он пододвинул мне кресло, усадил меня и сам сел. – Ну, как тебе жилось? Говори! рассказывай… ссстарррый товарищ! – начал он, взяв меня за руку и крепко сжимая ее. Он опять покраснел и как-то нелепо стиснул зубы, как бы сдерживая сладкое волнение, произведенное свиданием со мной. – Да нечего, признаться, рассказывать. Главное, вероятно, тебе известно, а затем едва ли стоит говорить об частностях. – Как же! как же! знаю! читал, мой друг! читал! Почитываем мы тебя… почитываем! Резконько, голубчик! очень даже резконько! – То-то вот! одни говорят: резконько, другие – мяконь-ко… как тут быть! Одно могу сказать с уверенностью: ни ты, ни другой не найдете у меня и следа злоумышлении! – Что ты! что ты! кто же об этом даже в мыслях держать может! Напротив, все – это я с уверенностью могу сказать – все отдают тебе в этом отношении справедливость! И все-таки, голубчик, резконько! Тени слишком густы, свету нет! Немножко бы… чуточку! А впрочем, что ж я! Я-то об чем хлопочу! Напротив, я не только с удовольствием, но даже с наслаждением… Особливо последнее… как бишь! Так так-то, брат! Пописываешь? – прибавил он, дружески похлопывая меня по коленке. – Да, пишу… что ж! – Помилуй! да ты, никак, думаешь, что я… да сохрани меня бог! Ты к нам по делу, вероятно? Пустяки! я тебе в одну минуту все обхлопочу! У кого твое дело? – Говорили, что в отделении «Воздаяний по Преимуществу», а, впрочем, достоверно не знаю. – Это у Ивана Семеныча! ну, стало быть, твое дело – в добрых руках! Это, брат, – человек! Мы все здесь – его ученики! Это – человек убежденный и в то же время не односторонний! Нет, не односторонний! – То есть как же не односторонний? мне кажется, что самое дело, которое он делает, довольно односторонне… Ведь он только исполнитель… — 97 —
|